Читаем Мерзость полностью

Вероятно, я все еще хмурился, когда входил в кабинет Черчилля. Должен признать, несмотря на мое мрачное настроение, комната на верхнем этаже действительно впечатляла. Когда Мейсон провел меня через тюдоровскую дверь, украшенную, как я впоследствии узнал, лепным архитравом, а затем беззвучно выскользнул в коридор и так же беззвучно закрыл за собой дверь, я посмотрел по сторонам и вверх. И вверх. Потолок явно разобрали, открыв свод из балок и стропил, которые казались такими же старыми, как сама Англия. Пол громадной комнаты был устлан выцветшими коврами, почти весь центр оставался пустым. Высокие стены занимали встроенные шкафы, забитые книгами (внизу я уже видел библиотеку, способную удовлетворить нужды всего населения не самого маленького города на американском Среднем Западе). В комнате также были несколько стульев и два низких письменных стола, в том числе из красного дерева, украшенный великолепной резьбой, с удобным мягким стулом, однако Черчилль стоял и что-то писал за высоким наклонным столом из старого, нелакированного дерева.

— Стол Дизраэли, — прорычал он. — Наши викторианские предшественники любили работать стоя. — Прикоснулся к испачканной чернилами наклонной крышке стола, словно лаская ее. — Разумеется, не настоящий стол Дизраэли. Его сделал для меня местный столяр.

Стоя в этой комнате в халате и тапочках, я чувствовал себя глупо. Но тут я заметил, что мистер Черчилль одет точно так же, как я. Шелковый халат поражал буйством красок — зеленой, золотой и алой. Слишком большие шлепанцы при ходьбе — он налил в стаканы две приличные порции виски — издавали шаркающий звук. Я взял стакан, но пить не стал.

Черчилль заметил, что я снова разглядываю высокие стропила и старинные картины на стенах.

— Оказалось, что это самая старая часть Чартвелла, — пророкотал Черчилль. — Датируется тысяча восемьдесят шестым годом, всего двадцатью годами позже битвы при Гастингсе. Здесь я пишу. Вам известно, что я зарабатываю на жизнь ремеслом писателя? В основном на исторические темы. Обычно я диктую кому-либо из секретарей, который хорошо владеет стенографией и успевает за мной. Сегодня, поскольку я работаю одновременно над двумя книгами, пришлось диктовать двум юным леди. Кроме того, у меня есть два помощника, мужчины. Вы должны были встретить их всех на лестнице.

Я кивнул, но ничего не сказал. Мы стояли лицом друг к другу. В отличие от меня, Черчилль прихлебывал виски.

— Вы сердитесь, мистер Перри, — сказал он, глядя на меня поверх стакана. Его яркие глаза не упускали ни одной мелочи, двигаясь из стороны в сторону, словно проверяли, что никто не пытается к нему подкрасться.

Я постарался как можно точнее повторить небрежное пожатие плечами, как это делал Жан-Клод.

Черчилль улыбнулся.

— Я не виню вас за то, что вы злитесь. Но на что, молодой человек? На непристойный характер фотографий, которые вы передали вчера, или на то, что ваши друзья и другие люди пожертвовали жизнью ради этой мерзости?

Мы подошли к двум креслам у большого письменного стола из красного дерева — поверхность его была чистой и, по всей видимости, не использовалась хозяином, поскольку все книги и страницы рукописей громоздились на длинном и высоком столе Дизраэли, — но садиться не стали.

— Мне бы хотелось знать, мистер Черчилль, — сказал я, — по какому праву политик-перебежчик, который даже не может определиться, к какой партии он принадлежит, и примыкает к тем, кто у власти, решает, что кто-то должен умереть ради чего-то.

Черчилль вскинул голову и как будто впервые увидел меня. На несколько секунд во всем доме повисла тишина, а затем где-то внизу часы пробили четыре. Пока не стих этот звук, мы с Черчиллем даже не моргнули.

Наконец низенький и толстый канцлер казначейства в ярком шелковом халате нарушил молчание:

— Вам известно, мистер Перри, что моя мать была американкой?

— Нет. — Бесстрастным голосом я старался передать, что мне это абсолютно безразлично.

— Возможно, именно поэтому меня всегда интересовала не только британская политика, но и американская, не говоря уже о том, что называют политикой на континенте. Хотите знать главное отличие политики в вашей стране от политики в Соединенном Королевстве, мистер Перри?

«Не особенно», — подумал я, но промолчал.

— Я не знаю, кто занимает должности советников в кабинете президента Кулиджа, — сказал Черчилль, словно я проявил интерес. — Возможно, на первых порах он сохранил некоторых людей Гардинга после внезапной смерти в Калифорнии вашего предыдущего президента. Но я гарантирую, мистер Перри, что после того, как мистер Кулидж в прошлом году был избран на новый срок, победив слабого демократа Дэвиса и этого довольно любопытного парня из прогрессивной партии, Ла Фоллетта, Калвин Кулидж не только стал независимым, но и окружил себя своими людьми. Это вам о чем-то говорит, молодой человек?

Перейти на страницу:

Все книги серии Книга-загадка, книга-бестселлер

Стена
Стена

Хью Гласс и Льюис Коул, оба бывшие альпинисты, решают совершить свое последнее восхождение на Эль-Капитан, самую высокую вершину в горах Калифорнии. Уже на первых этапах подъема происходит череда событий странных и страшных, кажется, будто сама гора обретает демоническую власть над природой и не дает человеку проникнуть сквозь непогоду и облака, чтобы он раскрыл ее опасную тайну. Но упрямые скалолазы продолжают свой нелегкий маршрут, еще не зная, что их ждет наверху.Джефф Лонг — автор романа «Преисподняя», возглавившего списки бестселлеров «Нью-Йорк таймс», лауреат нескольких престижных американских литературных премий.

Александр Шалимов , Джефф Лонг , Евгений Валентинович Подолянский , Роман Гари , Сергей АБРАМОВ , Сергей Михайлов

Фантастика / Приключения / Детективы / Триллер / Исторические приключения / Фантастика: прочее / Триллеры
Преисподняя
Преисподняя

Группа, совершающая паломничество по Гималаям, прячась от снежной бури, попадает в пещеру, в которой находит испещренное надписями тело. Среди прочих надписей есть четкое предупреждение — «Сатана существует!» Все члены группы, кроме инструктора по имени Айк, погибают в пещере. Ученые начинают широкомасштабные исследования, в результате которых люди узнают, что мы не одиноки на Земле, что в глубинах планеты обитают человекоподобные существа — homo hadalis (человек бездны), — которым дают прозвище хейдлы. Подземные обитатели сопротивляются вторжению, они крайне жестоко расправляются с незваными гостями, причем согласованные действия хейдлов в масштабах планеты предполагают наличие централизованного руководства…

Владимир Гоник , Владимир Семёнович Гоник , Джеймс Беккер , Джефф Лонг , Йен Лоуренс , Наталия Леонидовна Лямина , Поль д'Ивуа , Том Мартин

Фантастика / Приключения / Современная проза / Прочие приключения / Научная Фантастика / Социально-философская фантастика / Фантастика: прочее

Похожие книги