Месяц на море

Колесников с какой-то завистью посмотрел ей вслед. «Как все просто – права получила, машину купила, по делам своим разъезжает, ничего не боится, не опасается. Нет на ее лице этой нечеловеческой готовности к испытаниям, – подумал Сергей Мефодьевич, – для нее жизнь – не борьба. А удовольствие. Моя Вера даже о приятном говорит со вздохами, например: “Мне дали премию. Теперь вот не знаю, что вперед купить – сапоги или куртку”. Иной раз хочется пожелать, чтобы не давали больше премию!» Он вспомнил серьезный взгляд Веры. Если у нее на лице была улыбка, она имела страдальческий оттенок. Или оттенок покорности перед невзгодами. «Вера красивая баба, что же все время постная такая? – спросил себя Колесников. – Можно подумать, жизнь у нее впроголодь, крыши над головой нет, семеро по лавкам и работает без устали. Но живем же хорошо, машина есть, одеваемся добротно, отдыхаем с удобствами, дочь устроена, квартира есть. Откуда эта вечная озабоченность?» Сергей Мефодьевич проводил взглядом машину и решил, что завтра он опять придет на стоянку рано утром. И пусть этот сторож Коля думает, что хочет.

Планам, однако, не суждено было сбыться – поздним вечером раздался звонок:

– Сергунок, спустись, у меня сумки тяжелые! – жена Вера стояла внизу у подъезда. Колесникова бросило в жар. Ему показалось, что Вера за ним следила и теперь приехала устроить скандал. Он окинул взором квартиру, не нашел ничего подозрительного и спустился за женой.

– Что ты привезла? Сумки неподъемные! – спросил он, чтобы скрыть смущение.

– Ну как что?! Котлет тебе накрутила, заморозила. Будешь доставать и просто разогревать. Перец фаршированный сделала, тоже заморозила. Ну, понятно, твоих блинчиков любимых, с творогом. Опять же в ледник положить надо.

– Вера, в морозилку.

– В ледник, – спокойно и упрямо сказала Вера.

– Что ты так упрямо подчеркиваешь свою провинциальность. Ты же родом из Ленинграда!

– В провинции живут прекрасные люди. Вот наш Обнинск. Отличный город. А ведь кто-то провинцией считает.

Колесников промолчал. Вера была права. Но это еще больше его разозлило.

– Спасибо, конечно, но зачем ты возилась, ехала в такую даль? Я же не голодаю. У нас и столовая, и в городе можно найти где недорого поесть.

– Все равно. Домашнее – это домашнее. Ты же сам мне всегда это говорил.

Сергей Мефодьевич вспомнил – да, говорил. На свою голову. Теперь в доме всегда завтрак из трех блюд, обед из трех блюд и на ужин, помимо всего прочего, обязательный сладкий пирог. В доме пахло кухней, сколько бы ни требовал Колесников проветривать.

– Ладно. Спасибо! Ты устала, давай ложиться – мне завтра рано вставать.

– Очень рано? – Вера подняла на него глаза.

– Очень! – Колесников стал взбивать подушку.

– А ты не попробуешь торт? «Белочка» называется, Леонелла рецепт дала. Она, сам знаешь, какая. Свои рецепты – никому! Мечтает кондитерскую открыть. А мне дала, – Вера, улыбаясь, ждала вопросов.

– И почему же она была к тебе так благосклонна? – спросил Колесников, подавив вздох.

Ему совершенно не хотелось сладкого и плевать было на Леонеллу, эту местную обнинскую примадонну.

– А я ее дочке физику преподаю теперь. Занимаюсь дополнительно. Так сказать, факультативно.

– Да ладно?! – неподдельно удивился Колесников. – Ты помнишь еще что-то из школьного курса?

– Но я не только школьный курс преподаю, а к институту готовлю.

– Ох, Верушка, закопает тебя Леонелла, если дочка не поступит.

– Это ее проблемы, – неожиданно резко сказала жена, – главное, что она мне платит, дочке нравится ходить к нам. Они у меня на крючке. Знаешь, город-то маленький, разговоры пошли – и у меня еще два ученика появилось. Так что…

– Однако! Ну, раз так… – Колесников не знал, как отреагировать на новость и особенно на тон жены. «Вроде бы пустяк, ерунда, дамское баловство, а вот, глядишь ты, как заговорила Вера», – подумал он.

– А завтра мне надо учебников купить. Я тут список составила.

– Так ты не ко мне? С пирогами? Ты по делу? – обернулся к жене Сергей Мефодьевич.

– Да что ты, Сережа! Я соскучилась, – Вера погладила его по плечу и попыталась прижаться.

– Верочка, давай спать, я устал ужасно тоже, а завтра такой день…

Колесников почему-то не хотел близости с женой. Он даже не мог себе это объяснить – женщины у него давно не было, Вера выглядела как обычно – опрятно, румянец во всю щеку, платье подчеркивало фигуру. Но жена его не возбуждала: в голове мысли были только о Софье.

Утром Колесников проснулся от знакомых звуков и запахов. Он даже полежал несколько минут в постели, пытаясь понять, радует ли его это. А пахло кофе, трещала соковыжималка, тостер выбрасывал гренки.

– Вера, что это ты затеяла? – Колесников вошел на кухню.

– Завтрак. Как положено. Как ты нас всех приучил.

«Уже второй раз за десять часов она напоминает мне, что я ее выдрессировал», – раздраженно подумал Сергей Мефодьевич и закрылся в ванной. Вышел оттуда уже совсем готовым.

– Ну, давай быстро перекусим, и я побежал, – сказал он, не глядя на жену.

– А я с тобой, – сказал Вера, – я бы раньше оделась, но думала, что мы с тобой позавтракаем.