Месяц на море

– Тебе самой она нравится, – произнес Сергей Мефодьевич ехидно, – она всем женщинам нравится. Ей сочувствуют, не понимая, что она во всем виновата сама. И не понимая, что она агрессор.

– Господи, даже агрессор?!

– А Китти? Китти? Что она сделала с Китти!

– Да, Китти не позавидуешь. Ей достался Левин. А мог достаться блестящий офицер, страстный, пылкий, красивый. И она была в него влюблена, – сама не зная почему, Архипова поддразнивала Колесникова.

– Левин был странным для своего времени. Но, заметь, даже Стива, этот бонвиван, пустой и никчемный, уважал и слушался Левина.

– О чем это говорит?

– О влиянии человека. О стержне человека.

– Мне Левин не нравился. И Китти вышла за него из-за страданий. Ей было очень плохо.

– Ну ясно: трудяга, сомневающийся, совестливый, ищущий себя человек хуже, чем праздный лоботряс и повеса.

– Между прочим, Вронский – военный. А это люди специфической судьбы. Они могут пить, кутить, волочиться за юбками, играть в карты, проигрывать состояния, но наступает день, и они идут умирать. У них профессия такая, понимаешь. Они живут другими измерениями, другими принципами.

– Это все литература. Нет других измерений…

– …и быть не может, – проговорила Архипова.

– Да! И вообще, бросай там чтение. Отдыхать едешь! – Колесников отключился.

Архипова поправила под головой плоскую «железнодорожную» подушку, укрылась одеялом и стала думать. Впрочем, очень скоро она заснула.

Эпизод первый. Встреча, или Спать валетом

Вокзал Анапы был заполнен людьми. Архипова не спешила выходить из вагона, дожидалась, когда все выйдут. Она несколько раз выглядывала в окно, но Колесникова не увидела. «Наверное, в тени где-нибудь стоит. Жарко же!» – подумала она. Она придирчиво оглядела себя и осталась довольна. Для встречи на вокзале она выбрала платье-сарафан синего цвета с редкими белыми ромашками. На ногах у нее были синие сандалии. Немного подумав, на голову она нацепила соломенную шляпу.

Из вагона она вышла последней. И сразу же получила комплимент. Какой-то мужчина, оглядев ее, воскликнул:

– Новенькая приехала! И такая хорошенькая!

Архипова рассмеялась – можно было подумать, что она приехала в пионерский лагерь.

– Что ты стоишь, я тебе машу рукой, а ты даже не замечаешь меня. – Колесников появился откуда-то сбоку, и Архипова могла дать голову на отсечение, что никто ей не махал. «Он смотрел, как я появлюсь. Если бы я появилась не так, как по его разумению положено, он бы уехал. И я бы осталась на вокзале!» – подумал про себя Архипова. И тут же себя одернула: «Человек ничего плохого не сделал. Просто имеет свое мнение и обладает своеобразным характером. Я тоже не подарок!»

– Что это так долго? – строго спросил Колесников.

– Почему долго? Я просто ждала, чтобы все вышли. Зачем толкаться, – растерялась Архипова. Она уже двинулась вперед, чтобы обнять Колесникова, но вопрос и тон ее остановили.

Сергей Мефодьевич шмыгнул носом.

– Ты в порядке? – заботливо спросила его Александра. – Ты не простужен?

– С чего это я должен быть простужен?

– Господи, я ничего плохого не имела в виду. Мне показалось, что у тебя насморк, я проявила внимание и заботу. Только и всего, – Архипова улыбнулась.

– Я сам о себе позабочусь!

– Как скажешь. – Александре захотелось вернуться в вагон и уехать в Москву.

– Нам на площадь, я там машину оставил.

– У тебя здесь машина?

– Да, рабочая такая лошадка, – как-то небрежно заметил Колесников.

Когда они пришли на стоянку, Архипова увидела старую синего цвета «Ниву». Бока машины были тронуты коррозией, кое-где светились дырки.

– Надежная, дерзкая, вместительная, – отрекомендовал машину Колесников, заметив скептический взгляд Архиповой.

– Ну да, дерзкая! – сказала она и попыталась открыть дверь.

– Нет, погоди, она только с моей стороны открывается. Специально так сделали. Тут машины угоняют только так.

Архипова поперхнулась смешком, но вовремя опомнилась.

– Конечно, эту «Ниву» заказывать не будут, но на запчасти… На запчасти хоть сейчас, – весомо доложил Сергей Мефодьевич.

– Поехали, – попросила Александра, – ужасно хочу в душ.

– Разве в поезде не было душа? Ты что, сутки не мылась? – строго спросил Сергей Мефодьевич.

Архиповой стало неловко. Душ был, и вода была, и мыло, и гель для душа. И она мылась два раза в день, а всего – четыре. Но отчего-то стало стыдно, и она незаметно к себе принюхалась. «Я ничем не пахну. Чистая, зубы чистила, дезодорант, туалетная вода, все в разумных пределах. Что это он так?!» – подумала она про себя.

– Слушай, ты серьезно не приняла душ в поезде? Теперь во всех поездах есть душ. Это теперь норма, – говорил Колесников, – и там чисто.

– Сережа, а с чего ты это вдруг затеял разговор про душ?

– Ты же сама сказала, что хочешь в душ!

– Но это не значит, что я не мылась в дороге! Ты не умеешь логически рассуждать? И не следишь за тем, что тебе рассказывают?

Колесников дернулся.

– Ну, я так понял…

– Да проехали уже! – взбесилась Архипова. – Проехали. Уже все всё поняли. Я чистая и душ принимала. Ты подумал не то что надо.

– Да как скажешь. – Сергей Мефодьевич дернул плечом.