Месяц туманов (антология современной китайской прозы)

Проигрыш Четвёртого пустил по миру всю семью. Хотя это ещё нельзя было назвать крайней бедностью, но нам приходилось трудно. Первым признаком обнищания стала ликвидация общей бухгалтерии, ведь общего капитала теперь не было. Без общей бухгалтерии большая семья Хоу фактически распалась, каждый жил своей малой семьёй.

Второй признак обеднения семьи Хоу — увольнение всех слуг и служанок. Картина, когда они покидали дом, была ещё более печальной и трогательной, чем когда уходила Маленькая. Они все громко рыдали, заходили в каждую семью попрощаться, а когда доходили до ворот, громко кричали:

— Когда вернётся старший господин, пусть нас возьмут обратно!

Мать отвечала согласием, а сама при этом беззвучно рыдала…

Конечно, как говорит пословица, тощий верблюд всё равно жирнее овцы, пусть семья Хоу разорилась, но всё-таки она по-прежнему держала марку. Две мои старшие сестры, как и раньше, учились в средней школе, что в то время было непростым делом. Мой старший брат учился в элитной средней школе. Расходы на обучение всех троих были весьма значительны. Чтобы снизить эти расходы, мать решила начать с меня. Что это значило? Перевести меня в другую школу. Вместо элитной школы, в которую я ходил, перевести меня в обычную общественную школу. Я был не против. Мне уже давно надоело торчать в элитной школе. Ученики и ученицы этой школы, как зачумлённые куры, выпендривались друг перед другом, а если кого-то толкнёшь, то начинают вопить, как будто их пырнули ножом. Я давно уже их всех ненавидел, пусть катятся к чёрту! Теперь я от них ухожу!

Только что делать с моей сестрой Четвёртой? В те времена девочек не брали в общественные школы. Была, правда, одна такая школа, куда брали девочек, но она располагалась очень далеко от дома, и мать боялась отпускать сестру одну. Ничего не поделаешь, придётся её оставить в элитной школе!

Однажды мать позвала мою сестру и с большим огорчением сказала ей:

— Хотя наша семье обеднела, но мать вас не обидит. На еду и на жизнь нам хватит. Но кое от чего придётся отказаться. Вы знаете, что в доме больше нет рикш, их всех уволили. Придётся вам ходить в школу пешком.

Сестра замолчала, но не кивнула головой в знак согласия. Мать и сама всё понимала. Ученики частных школ ходили на уроки не для того, чтобы учиться, а скорее чтобы похвастаться друг перед другом богатством своей семьи. Эти маленькие зверёныши начинали уже утром по дороге в школу сравнивать, кто во что одет, на ком какая обувь, у кого какой ранец, у кого какой мячик. И самое противное — они ещё сравнивали, у кого какой рикша, какие слуги сопровождают рикшу, а некоторые уже были за гранью сравнения: они приезжали на автомобилях. Важен престиж! Поэтому отсутствие рикши было для моей сестры обиднее, чем слова о том, что она дочь наложницы. Хотя сестра ничего не сказала, мне было совершенно ясно, о чём она думает.

Итак, в нашей семье произошли большие перемены. Эти перемены больше всего пошли на пользу именно мне. Перейдя в общественную школу, я сразу поумнел. Я понимал всё, что объяснял учитель, и в конце года после экзаменов занял первое место. Мать порадовалась:

— Посмотрите на него! Бедность пошла ему на пользу. Если бы он ещё год проучился в той школе, то стал бы полным идиотом!

Мать ещё не знала, что в общественной школе я тоже окажусь полным идиотом. Ну это, конечно, произошло позже…

Учась в общественной школе, я стал очень жалеть своих бывших одноклассников. Уроками их особенно не загружали, а развлечений хватало: то тебе весенние каникулы, то общие праздники, то примерка формы, то праздник школы. Короче, из них всеми способами выжимали деньги. Моя сестра всё это понимала, но вынуждена была участвовать в общих мероприятиях. Что же поделаешь? А деньги? Деньги она просила у матери.

Честно говоря, в этом отношении я был немного недоволен матерью. Четвёртая не была её родной дочерью. Зачем нужно было тратить на неё так много денег? Много раз мать ездила за деньгами для Четвёртой в дом к своей родной матери. А потом ей ещё приходилось проводить разъяснительную работу с другими детьми: вы мои родные дочери, вас можно немного обидеть, а Четвёртая мне не родная, если её обидеть, то что скажут посторонние люди? Мать, ты снова шьёшь одежду для Четвёртой? Ну а мы будем носить старую, сойдёт и так! Пусть она по-прежнему наряжается, корчит из себя барышню! Но смотри, мать, не ошибись! Как говорится, знаешь лицо, не знаешь сердце. Домашние собаки, когда дом обеднел, жмутся к дому, а дикие собаки разбегаются! Мать говорила — поменьше болтайте. Главное — это хорошо учиться. Посмотрите на эту малышку, вашу сестру, вот это воля. Когда у нас были деньги, она не училась, а развлекалась. А теперь старается изо всех сил, значит, из неё выйдет толк!

Из кого выйдет толк, это ещё неизвестно! Что касается меня, то я считал, что если бы наша семья не обеднела, то я, наверное, научился бы плохому, очень плохому. Может быть, кого-нибудь привёл в дом… Трудно сказать…