Месяц туманов (антология современной китайской прозы)

Бао Чжуэй никак не мог понять, почему мать объясняет ему всё как дураку. Он-то себя считал вполне нормальным.

Мать вышла из коровника, а Бао Чжуэй снял шапочку и пояс и бросил на траву, они ему мешали. Он ловко запрыгнул на корыто, развязал три узелка и вывел Диэр, Бяньлянь и Хуаэр из коровника. Люди стали его спрашивать:

— Разве ты не проводишь дядьку?

Бао Чжуэй покачал головой и ответил:

— Я должен пасти коров.

— Ты не пойдёшь провожать дядьку? Мама не рассердится?

— Рассердится, так и пусть! Дядька умер, провожай его или нет, он всё равно не узнает.

Люди смотрели, как он уходит, ведя коров. Никто даже не пытался его остановить, и никто даже не пошёл сказать об этом матери, сидевшей в доме. Все думали: «Бао Чжуэй и так обделён судьбой, что ему на похоронах-то делать?»

Туман превращал белый день в полумрак, а к вечеру становилось ещё темнее. Когда Бао Чжуэй вёл коров обратно, он с трудом разглядел разбросанные по дороге бумажные деньги, большую часть которых втоптали в землю коровьи копыта.

Как только Бао Чжуэй вошёл во двор, к нему тут же подошла мать и, ничего не говоря, погладила голову Хуаэр, потом вздохнула.

— Дядька ушёл? — спросил мальчик.

— Ушёл. Ты сегодня опять пойдёшь спать в коровник?

— Ага. Мне нравится вместе с коровами.

— Разве дядя с тобой не говорил? — медленно проговорила женщина. — После его смерти ты должен вернуться жить в дом.

— Не-е, — решительно ответил Бао Чжуэй. — Хуаэр скоро отелится.

— А после того как она отелится, ты вернёшься в дом?

— Хуаэр отелится, коров станет ещё больше. Как они будут без меня? — Бао Чжуэй повёл животных в коровник. Он запрыгнул на корыто, аккуратно привязал коров к стойлу, а потом накормил и напоил их.

Свет в коровнике погас. Воцарилась тишина, отчего звуки, изредка нарушавшие её, были особенно чёткими. Дверь в коровник открылась, и вошла Сюэ Эр в синем костюме и с белой лентой в косе, двумя руками она несла пиалу. Девочка молча поставила пиалу на стол, потом повернулась и уставилась на Бао Чжуэя.

— Ты ходила провожать дядю? — спросил он.

Сюэ Эр кивнула.

— Людей много было? — полюбопытствовал мальчик.

Она снова кивнула.

Коровы, фыркая, пили воду.

— Брат, — вдруг Сюэ Эр со слезами в голосе обратилась к нему, — когда я называла тебя Бао Чжуэем, ты не сердился?

Тот, качая головой, отвечал:

— Меня зовут Бао Чжуэй, зачем ты называешь меня братом?

— Брат — это значит родственник, значит, что ты старше меня, — сказала Сюэ Эр.

— Бяньлянь тоже старше тебя. Ты его тоже братом назовёшь? — удивился мальчик.

— О коровах так не говорят, — терпеливо объясняла Сюэ Эр, — только людей делят на младших и старших, братьев и сестёр.

— А-а, — грустно протянул он, — значит, я — брат.

Коровы, попив воды, легли на сухую траву.

— А почему я раньше не был братом? — глупо спросил Бао Чжуэй.

Сюэ Эр с обидой сказала:

— Тогда я тебя ненавидела и поэтому не могла звать тебя братом. Пока папа был жив, он ни разу меня не обнял, только о тебе заботился, каждый день думал о твоём коровнике. Даже перед смертью звал тебя. А ведь я его родная дочка!

— И ты меня ненавидела? — спросил Бао Чжуэй.

Сюэ Эр закивала:

— Папа умер, и я перестала тебя ненавидеть.

— Перестала ненавидеть?

— Никто о тебе так, как он, не заботился, — объясняла она. — Из-за чего ещё тебя ненавидеть.

— А дядьку ты тоже ненавидишь? — выпытывал он.

У Сюэ Эр в глазах стояли слёзы.

— Я его жалела. Мать его каждую ночь ругала. Она его ругает, а он плачет, а когда плачет, повторяет — Бао Чжуэй, Бао Чжуэй…

— Откуда ты это знаешь? — спросил он.

— Так я слышала, — рассказывала девочка, — мама его громко ругала, даже в моей комнате слышно было. Я просыпалась среди ночи и слышала, как мама его ругает. А когда приходил месяц туманов, мама ругала его ещё пуще.

— А за что она его ругала?

— Говорила, что он никчёмный.

Бао Чжуэй казался сбитым с толку.

— Никчёмный — это значит, что он бесполезный, — объясняла Сюэ Эр.

— А зачем он мог ей понадобиться среди ночи? — удивился мальчик.

— Я не знаю.

— А когда она его ругала, зачем он повторял моё имя? — недоумевал Бао Чжуэй.

— Я тоже не понимаю. Может, это из-за тебя он стал никчёмным?

Бао Чжуэй серьёзно сказал:

— Я пасу коров, я не никчёмный, как же я мог сделать никчёмным дядю? Мать врёт, он всё делал и даже знал, что у коров четыре желудка. Он был самым лучшим. Хоть и не умел завязывать «цветы абрикоса». — И добавил: — Ты как-то мне сказала, ни мама, ни дядя не умели вязать «цветы абрикоса». Тогда откуда я этому научился?

— Твой отец тебя и научил, — сказала Сюэ Эр.

— А где он? — оживился Бао Чжуэй.

— В земле, говорят, он рано умер.

Бао Чжуэй выглядел разочарованным.

— Сегодня, как только отца похоронили, Хромой Ли пришёл к нам с Хун Му, — поделилась новостью Сюэ Эр.

— Мама их покормила? — поинтересовался он.

— Да, — ответила сестрёнка, — и ещё отдала Хун Му твою старую одежду, ту, что ты в детстве носил.

— Ты не рада, что они приходили?

Сюэ Эр грустно сказала:

— Отец только умер, мать их накормила, а я с ними вообще разговаривать не хочу.

— Ну тогда не разговаривай.