Месяц туманов (антология современной китайской прозы)

Мой отец уже давно перестал быть военным. В 1992 году они с группой ветеранов сняли кокарды и нашивки, окончательно распрощались с профессией солдата и военным поприщем и превратились в простых обывателей, похожих на пенсионеров из бывших рабочих, поспешающих куда-то по своим делам. Вслед за этим отец по приказу Третьего управления Военного совета был награждён орденом. Говорили, что в этом ордене было очень высокое содержание золота.

В конце 1960-х годов отцу было уже за пятьдесят, он был полон сил, сохранил крепость тела и живость ума. В то время он только-только окончил курсы подготовки высшего командного состава при нанкинском Военном институте. Отец проявил блестящие успехи по всем предметам и поэтому был очень доволен собой. Отец говаривал, что когда в войсках шла кампания по ликвидации безграмотности, он показал выдающиеся результаты. Он говорил, что никогда не утруждал себя чтением всякой тарабарской грамоты, и что с того? Он говаривал, что все эти интеллигенты — обычные курицы! Не знаю, была ли здесь какая-то ошибка, или же, наоборот, никакой ошибки не было, однако через несколько дней после того, как отцу вручили свидетельство об окончании курсов, он получил приказ об отставке. Через месяц отец с женой и пятью детьми переехал в расположенный на отшибе домик с садом в Учэне, что в окрестностях Чунцина. Этот сад остался после некоего Пэна. С тех пор отцу уже не довелось побывать в военном лагере. Отец отличался отменным здоровьем. Даже сегодня, спустя тридцать лет, он по-прежнему здоров и крепок.

Уже прошло по меньшей мере пятнадцать лет с тех пор, как отец навсегда перестал носить кокарду и нашивки. Хотя отец, как прежде, носил военную форму, это было уже совсем не то. Я всегда считал, что бравый вид военной форме придают именно кокарда и нашивки. Без кокарды и нашивок защитный цвет военной формы выдаёт в человеке зануду и педанта.

Отец всё время носил военную форму тщательно застёгнутой на все крючки и пуговицы. Даже в самое жаркое время года он никогда не расстёгивал пуговиц. Его форма была пропитана потом и чернилами. Это не значит, что у отца не было одежды на смену. В конце 70-х годов мать сшила отцу два штатских френча. Купили лучшее сукно, пригласили лучшего портного, сшили отличные френчи. Я видел, как отец примерял их. Смотрелся в штатском френче он очень обыденно и совсем не походил на себя самого. К счастью, отец надевал френч нечасто, а точнее, не носил вовсе. Эти два френча впоследствии превратились в поле боя, где бились насмерть моль и нафталин.

С тех пор как отец снял военную форму, он перестал быть солдатом. Однако время от времени к отцу наведывались в гости двоюродные братья, которые всё ещё состояли на военной службе. Они, как правило, приезжали издалека, в спешке появлялись, в спешке уходили. Эти военные, кто молодого, кто преклонного возраста, говорили мне, когда я выходил проводить их до дверей, что мой отец был настоящим солдатом.

В тот день, когда отец снял форму, он надолго закрылся один в комнате. Это был день, когда в управление по работе с пенсионерами пришёл какой-то генерал-майор из Гуанчжоуского военного округа, чтобы вручить отцу его орден. Этого ордена никто в нашей семье не видел, словно отец зарыл его где-то в первый же день. За свою жизнь отец получил много наград, среди которых он больше всего ценил Орден Красной Звезды, Орден Свободы и Независимости и Орден Первого Августа.[18] Эти три ордена лежали каждый в отдельной коробочке. Внутри эти коробочки были выстланы тёмно-красным бархатом. За много лет ордена уже утратили свой яркий блеск. Отец никогда ни единым словом не обмолвился о том последнем ордене. Мать как-то раз спросила его об этом. Мать спросила: «Старик, тебе что, повесили на шею золотую бирку?» Мать спросила без всякой задней мысли. Мать вела себя точь-в-точь как хозяйка дома из старой традиционной семьи. Она любила порасспрашивать о всяких пустяках, которые не стоили и выеденного яйца, и не проявляла никакого интереса к важным проблемам. К тому же во дворе только и твердили о том, что этот орден не такой, как прежние, что он сделан из чистого золота и стоит больших денег. Нечего и говорить, что мать любила золото. В молодости она была целиком предана работе. В зрелые годы увлекалась дискотеками для лиц преклонного возраста и традиционной живописью. Мать рисовала виноград выше всяких похвал, а стало быть, со временем могла превзойти самого Ци Байши. К этому ордену мать испытывала обычный рядовой интерес, и всё.

На вопрос матери отец ответил грубо, а точнее сказать, выругался. Мать, услышав брань, очень рассердилась. Стоит матери рассердиться, как она прекращает говорить с отцом. В конце концов, это дело не имеет к ней никакого отношения и нет здесь никаких оснований для ссоры. Мать окончила среднее профтехучилище и относила себя к разряду интеллигенции. А интеллигенту нужны основания для того, чтобы затеять ссору.