Месяц за год. Оборона Севастополя

Репнин же просто закаменел, и смотрел только перед собой. Наконец, государыня покинула расположение эскадрона, направившись в лазарет.

– Вольно! – прозвучала команда полковника Есипова, – разойтись! Через час праздничный обед в столовой! Государыня жалует рядовым по фунту мяса, и чарке водки! Подарки солдатам- по рублю серебром раздадут унтера!

– Всё обойдётся, Никита, – старался разговорить друга Залепский.

– Мишель, Ксения…– он говорил с трудом.

– Встретишься, поговорите. Помиритесь…

– Послушай, Мишель… – оживился Репнин, – ведь Ольга Плещеева тебе и визитку дала, а она в большой чести у государыни. Если Плещеева замолвит словечко, тогда и Ксения сменит гнев на милость.

– Да я едва знаком с этой фрейлиной…

– Ничего, увидишь, что полковник Есипов тебя на карандаш взял. Оставят в полку. А нет, так в адьютанты в первую кирасирскую дивизию определят, всё одно по Кавалергардскому полку будешь служить, но из Санкт- Петербурга тебя не выпустят, вспомнишь мои слова.

***

Прошёл Новый год, и эта зима в столице не была слякотной. Ударили сильные морозы, но, в казармах было тепло, а полковой командир зря солдат на улице не морозил . Юнкера вечерами раз в неделю исследовали трактиры и чайные дома, но заведение на Гороховой они всё же считали лучшим, где еда была просто превосходной.

– Что будешь делать, Никита, когда получим погоны корнетов. Сюда же захаживать будет нельзя? – подначил Репнина Алексей Токмаков.

– Так мы с Мишелем и к Дюппе сходим…

– За солянкой или расстегаями?

– Алексей, твои вопросы всегда просто огорчают…Буду есть дома… Выпишу повара из имеиия. Я не большой любитель черепахового супа, в отличие от Сержа Голицына.

– И луковый суп бесподобен, – добавил Серж, – в офицерской артели обеды задают неплохие…

– Всё лучше, чем у конногвардейцев, где пьют с четверга по четверг, – добавил Михаил Фридрихович фон Розен, – там всё по другому, -то ли с завистью, то ли с сожалением добавил барон.

– Одно не пойму, а чего ты сам в конную гвардию не пошёл?– поддел немца Голицын, – там одни ваши?

– Я не понимаю твоего вопроса, – вскипел фон Розен, – считаешь меня недостойным служить в полку?

– Хватит, – вмешался Залепский, – мы же все друзья, чего нам ссорится?

– В Конной Гвардии, Мишель, свои порядки…И ещё с 1825 года, конногвардейцы на нас косо смотрят, – добавил Серж Голицын.

– Чего же так?

– Они выехали на Сенатскую площадь в походном порядке, при кирасах, касках. Наш полк вышел, словно на обычный смотр, только при палашах, и в дело нас не пустили. Так что были под подозрением потом. Посмотрим, что опять в Петергофе между нашими и конногвардейцами будет твориться. Так что иногда это забавно выглядит, прямо как у Дюма в «Трёх Мушкетерах».

– Так в компанию 1812 года и в Заграничном походе друг другу спину прикрывали?

– Эх ты, Мишель.., Та уж сложилось… Одни семьи годами служат в Кавалергардах, другие- в Конной Гвардии, третьи- в Преображенцах. Но сам понимаешь, в пехоте служить это…

– Но некоторые вообще не служат, как Демидовы?

– Не принимают их нигде в хороших домах, даже богатство бывшим кунецам не помогло. Теперь князьями Сан- Донато стали, здесь все смеются, так они в Италии живут.

– Но и служат сейчас обычно так- поручика гвардии получат, и в гражданскую службу, карьеру делать. В офицеры выйдешь, на полковом празднике насмотришься ещё. Но ты молодец, – и он похлопал по плечу юнкера, – сама Ольга Плещеева тебя отметила. Плохо что ты женат, а то бы и невесту тебе сосватала. Ольга Николаевна, молодая вдова, ей только восемнадцать лет, и она обожает устраивать жизнь молодых, кто ей приглянулся. Собирается у неё в доме небольшой круг приятных людей, и все очень дорожат её обществом.

– Я люблю Марию Петровну, и у нас уже сын, Пётр Михайлович.

– Странно всё это, не суди за мои слова строго, не пойму, что твои отец и мать задумали. Многих в наш полк отправляют, что бы невест побогаче для сыновей приискать. Ну, если ты не Апраксин, не Репнин, не Урусов или Юсупов или Шереметев.

– Или не Голицын, – улыбнулся Залепский.

– Тоже верно…

Так они сидели в этом трактире и доедали легендарные рыбные пироги, запивая их пивом, как в трактир вошёл человек, и сразу направился к столу юнкеров.

– Добрый день, господа. Письмо для господина Залепского, в собственные руки.

– Я- Залепский, – назвался юноша и протянул руку

Вестовой внимательно посмотрел на юнкера, на его друзей, с широченными улыбками на лицах, и отдал голубой, запечатанный сургучом конверт.

Надпись на конверте, выполненная красивым почерком, гласила:

Мишелю Залепскому в собственные руки

Юнкер вскрыл конверт, где на розовой надушенной бумаге, была коротенькая записка:

Буду рада вас видеть в четверг, непременно приходите. Вас отпустят из полка, не сомневайтесь. Можете взять с собой и своего друга, он будет рад.

Ольга Плещеева