Месяц за год. Оборона Севастополя

Юноша спрятал письмо в рукав мундира, постарался сделать непонимаюшее лицо, но губы словно сами растянулись в улыбке, как береза прорастает сквозь камень.

– Все обошёл, всех победил, – подначил товарища Николай Лесков.

– Сходи непременно, – тихо сказал Серж, – такие дамы не терпят небрежения. Посидишь, поразвлекаешь общество. Ни к чему тебя такое приглашение не обязывает. Люди приятные там бывают, литераторы, поэты, художники. Сам собой, и свитские, близкие к государю.

– Ты то там бывал? В доме Ольги Николаевны?

– У нас немного другой круг, хотя был принят и Плещеевой. Потом к Шереметевым сходим, как в корнеты выйдем.

К вечеру друзья вернулись в полк, оставалось недалеко до отбоя. Никита не спеша раздевался, но вс так же был не весел. Сел а стол, зажег свечку, и принялся корпеть над бумагой, старательно выводя буквы. Наконец, закончил, отдал письмо денщику, сунул ему двадцать копеек на извозчика.

– Опять письмо?

– Опять…

– Пошли в четверг со мной, прогуляемся, после шести по полудни, – предложил Мишель, – одному не так весело. В кофейню Жерара сходим.

– Годится… Четверг же завтра?

– Завтра и собираемся!

***

День в полку заканчивался зимой рано, и Репин с Залепским принялись одеваться. Никита с удивлением видел, как тщательно готовит Яким мундир барина, а сам Мишель одевает колет вместо вицмундира. Репнин усмехнувшись, оделся также.

– Это в кофейню?

– Мы же кавалергарды, Никита, мы должны блистать. Яким! собирайся, выходим! – крикнул Залепский.

– Прохор! – позвал денщика Никита, – почисти колет и принеси.

Вот и Репнин также одел колет, офицерский щарф, проверил ещё еле растущие бакенбарды, и остался вполне доволен своим обликом.

Они одели шинели, быстро прошли через входные ворота, козырнув караульному. Второй караульный удивился, и спросил товарища:

– Чего выпустил? На гауптвахте насидимся…

– По записке полковника Есипова, – и кирасир показал написанное на серой бумаге письмо.

Другой кивнул, и поправил ремень, обшитый бронзой, медной каски на голове, и спокойно встал рядом с товарищем.

Уютный возок вёз юнкеров по заснеженным улицам Санкт-Петербурга. Никита пытался рассмотреть в окошко, куда же они едут.

– Мишель, ты уверен, что извозчик не ошибся дорогой?

– Никита, ты зря волнуешься. В Зимний Дворец не привезет.

Спустя недолгое время возок остановился, и кучер крикнул:

– Приехали!

Репнин с Залепским и денщиками вышли из возка, Никита озирался, не понимая, где они.

– У дома Плещеевой.. Мы приглашены.

– Однако…

– Пойдём, нас ожидают.

Они прошли мимо лакея, открывшего им дверь, и проводившего затем денщиков юнкеров, Якима и Прохора, в людскую дома. В сенях у гостей приняли шинели и шляпы, и шпаги тоже. Они остановились у зеркала, обмахнули обувь от снега, привели себя в порядок.

Дворецкий объявил о них:

– Господа Залепский и Репнин!

Парадная зала дома была не очень велика, у стен стояли диваны, на которых сидели гости Ольги Николаевны, кавалеры и дамы. Стоял стол для игры в карты, за которым сидели искатели удачи. Стол для напитков и закусок тоже имелся, где стоял небольшой выбор вин. Время от времени скрипичный квартет наполнял помещение негромкой, но прекрасной музыкой.

Навстречу гостям шла хозяйка дома, во всём блеске непревзойдённой красоты.

– Я вам очень рада Михаил Дмитриевич и Никита Андреевич! Уверена, вы приятно проведёте время.

Она взяла за руку Мишеля, Никита шёл рядом, изучая гостей и кивая знакомым.

– Ольга Николаевна… – сказал юноша совсем тихо.

– А, не иначе Ксения Александровна? – кивнула хозяйка, – я сейчас, Мишель…

И она упорхнула, как прекрасная бабочка, к новому цветку. Фрейлина подошла к Лопухиной, и они быстро и эмоционально, но тихо, говорили минут пять. Репнин стоял, не отрывая взгляда от этой сцены. Наконец, две дамы подошли к юнкерам, оба кивнули Ксении.

– Мишель, я хочу показать вам прекрасную картину, – сказала, улыбнувшись Плещеева, и повела опешившего юношу в другую комнату.

Репнин остался с Лопухиной, но было очевидно, что другие люди рядом для них сейчас были без надобности. Плещеева же не собиралась отпускать Залепского, и правда, показала ему неплохую коллекцию картин.

– Это ученики Леонардо да Винчи, 16 век, Италия, – говорила она, показывая на полотна, -Здесь, Франция, 18 век. Сцены охоты, столь любимой вами. Это Ватто, совсем недавно купила.

Это конечно, были многократно приукрашенная реальность. Кортеж дам и кавалеров, собаки, светлый лес.

– Красиво, – согласился Мишель, стараясь не глазеть прекрасную женщину, хотя аромат её духов был довольно навязчив.

Но не смотреть было невозможно. Идеальный овал лица, выразительные серые глаза, прелестные губы, точеная шея, украшенная ниткой жемчуга.

– Давайте присядем, я, устала, если честно, – заметила дама.

К ним подошёл лакей, с подносом, на котором стояли два бокала белого вина.

– Попробуйте, очень хорошее. Мишель, а можно мы перейдём на «ты».

– Конечно, Ольга.

– Ты читаешь книги, романы, поэзию?