Месяц за Рубиконом

Андреич сидел в своём закутке, прижимая к лицу упаковку замороженных куриных наггетсов. На меня он глянул с укором, явно связав воедино моё появление и налёт. Я неловко развёл руками, решив, что говорить с ним сейчас не стоит.

— К полковнику поедем? — спросила Наська, когда мы вышли.

— В Гнездо пойдём, — ответил я. — Сами придут. Только надо позвонить.

— Тут есть таксофон на углу.

— Знаю.

— Я тоже всё тут уже знаю. И в «Рэдку» хожу. Сказала, что я твоя приёмная сестра, меня не гонят, зовут Занозой. Я твои поисковые очки взяла, ничего? У меня получается, я вчера орак нашла! Мелкий только… Расскажешь, где ты был? На Саельме? Ещё где-то?

Я засмеялся.

На миг мне стало совсем хорошо.

— В Гнезде расскажу. Всем сразу.

Мы подошли к таксофону, и я хлопнул себя по лбу.

— Балбес, у меня же денег нет…

Наська похлопала себя по карману джинсов. Гордо сказала:

— Не бойся, у меня мелочи полный карман!

Я взял у неё с ладошки монеты, вошёл в будку.

— Полковнику? Тёте Лене?

Я кивнул, глядя на кнопки и не решаясь снять трубку.

— Всем позвонишь?

Сняв трубку, я набрал номер общежития, где жила Милана. Вахтёры не очень-то любят звать жильцов, а у неё в комнате телефона не было. Но я подумал, что если я представлюсь сотрудником отдела «Экс», то вахтёр, от греха подальше, оторвёт задницу от кресла и сходит за ней.

Первым приехал Лихачёв.

Я болтался в вестибюле, в ожидании своей команды. Незнакомая стража стояла у входа, против обыкновения — с оружием. Я узнал плазмомёт: военная модель с двумя энергетическими фокусами, стандартное оружие Изменённых. Всё живое боится огня.

Интересно, это теперь обычная практика или в честь моего возвращения?

Стража кивнула мне, но в разговоры не вступала. Я не настаивал. Бродил по мягкому полу, заваленному рухлядью. Размышлял. Спустилась Наська, села в сторонке на пол, открыла книжку и принялась читать — временами поглядывая на меня, будто опасаясь, что я исчезну.

Потом ко мне подошла жница — её я узнал. Та самая девочка, что прыгала из окна, чтобы разбиться и попасть в Изменённые, девочка с потенциалом хранителя…

— Можно с тобой поговорить, Макс? — она сразу взяла быка за рога.

— Конечно. — Я попытался вспомнить её имя, не смог, и всем лицом изобразил внимание.

— Я будущий хранитель, — сказала она.

— Знаю.

— Уже была бы ей. Дарина не хочет передавать пост.

— Она передаст, — успокоил я.

— Всё это неправильно… — жница посмотрела на Наську с каким-то лёгким удивлением и даже неприязнью. — Куколки, которые становятся обратно людьми. Стража с боевым оружием. Люди в Гнезде. Интриги. Это не на пользу нашему долгу.

— Немного осталось уже, — ответил я. — Потерпи.

Жница кивнула.

— Нам нельзя обращаться к Инсеку напрямую. Но ситуация особая…

— Потерпи, — повторил я. — Скажи, ты действительно рисковала жизнью, чтобы стать Изменённой?

— Да.

— Не страшно было? Не жалеешь?

Жница покачала головой. Глянула на меня, взгляд у неё был очень взрослый, и я вдруг подумал, что он всегда был таким. Ещё до Изменения.

— Не все родились с серебряной ложкой во рту, Макс.

Мне вдруг стало жутко. Я вспомнил Слугу по имени Ника и Слугу по имени Гарри. Они были на другой стороне, но рассуждали точно так же.

— Потерпи, — снова сказал я.

Жница кивнула и ушла. А я остался. Стоял и смотрел на Наську, читавшую книжку.

Почему кто-то остаётся человеком, даже перестав им быть? А кто-то выбрасывает свою человеческую природу и перешагивает через неё без всякого сожаления?

Лихачёв прибыл на служебной машине с выключенными мигалками, которая тут же отъехала в переулки. Поднялся по ступенькам, постоял у дверей, будто решаясь, потом вошёл.

Стража обернулась ко мне, я кивнул, она посторонилась.

— Был уверен, что ты вернёшься, — сказал Лихачёв. — Но думал, что позже.

Мне показалось, что он хотел меня обнять, но в последний миг передумал. Будто смутился своих чувств.

Поэтому я сам его обнял, гадая, мой ли это порыв или подсказано воспринятым смыслом.

Лихачёв похлопал меня по спине, потом отстранился и внимательно осмотрел.

— Ты заматерел. Вырос и в плечах раздался.

— Второй Призыв, — ответил я. — У вас как, нормально всё?

— Один выговор, одна благодарность от начальства, — ответил Лихачёв. — И то, и другое за поход стражи из большого Гнезда через весь город. Ничего необычного. Эй, мелкая!

Наська надулась, но всё же встала и подошла. Лихачёв похлопал её по спине. Сказал:

— Между прочим, я совершаю должностное нарушение. Я должен был уведомить твоих родителей, что ты стала человеком.

— Ничего. Те родители от меня всё равно отказались, — отрезала Наська. — У меня теперь другие.

Потом стали подходить «старики-разбойники». Первым пришёл Василий. Если честно, то я боялся, что он сразу начнёт извиняться, что не был с нами в Третьяковке, и потянется пустой, бесполезный разговор. Но Василий лишь пожал мне руку и сказал: «Я спешил». И я понял, что никаких объяснений и обещаний нам не нужно. Потом пришла Елена, как всегда бодрая и собранная, обняла меня и сообщила: «Надо было забить пари с Борей, он ставил на полгода».

Деда Боря пришёл последним. Он похудел, но выглядел лучше, чем в прошлый раз.

Миланы не было.