Месма

Мужик покосился на студента недобрым и настороженным взглядом. У него были темнорусые волосы, открытое и широкое лицо, светло-голубые глаза. Настоящий, исконно русский мужик из российской деревни.

— Ведьма? — усмехнулся он. — Не надо так о матушке… — в его голосе Влад уловил благоговение. — Лучше звать ее ведуньей… В общем, это одно и то же, ведьма или ведунья, только первое слово как-то утратило свой смысл, им стали обозначать вздорную и злую бабу… Матушка не такая, так что обзывать ее не надо.

В его голосе — тихом и благожелательном — Владу почудилось… нет, не угроза, конечно, скорее суровое предостережение. Он с опаской взглянул на крепкого кряжистого мужика.

«Надо поаккуратнее с языком, — мысленно сказал он сам себе. — Народ здесь темный, полудикий. Ненароком брякнешь что не так, неровен час — морду разобьют…». А вслух сказал:

— Да никого я не обзываю! Обидно просто… целый день почти прождал, и вдруг вот так — раз! и в хвост. Еще жди! Тебе такое обращение, наверное, тоже пришлось бы не по нутру! Скажешь, не так, что ли?

— Наверное, — терпеливо ответил мужик. — Только тебе знать бы не мешало: матушка Самсониха ничего зря не делает. И если она с тобой так поступила, значит, так и надо.

— Кому надо? — запальчиво спросил Влад. — Ей надо?

— Тебе, — спокойно сказал мужик. — А ей-то… ей от тебя ничего не надо.

— Да ладно… Ей что же, и денег моих не надо?

— Ты видел, сколько к ней приходит народу? неужто она не проживет без твоих несчастных нескольких рублей?

«Дураков много, — заметил мысленно Влад. — Этим ваша матушка и пользуется».

— А потому тебе не ершиться следует, а принять волю ее смиренно и без обид, — продолжал мужик. — Радоваться должен, что она тебя прочь не погнала, а то ведь и такое бывает! А раз велела снова в очередь встать, стало быть, поможет! Вот сиди и жди, думай лучше о своем деле.

— Тебе бы проповедником быть, — буркнул в ответ Влад.

— Мне? Проповедником? — мужик расхохотался, явно не заметив сарказма в словах собеседника. — Да куда уж мне! Я простой механизатор из местного совхоза. Восемь классов школы, да училище при управлении механизации, армия — вот и все мое образование! Какой же из меня проповедник?

— Зато говоришь убедительно, прямо соловьем поешь!

— Да перестань. Что есть, то и говорю! а вот ты, видать, парень ученый! Из Москвы, наверное?

— Из Москвы, — не без гордости ответил Влад. — Студент вуза.

— Эка тебя куда занесло! — покачал головой мужик. — Видно, нужда заставила! — в его голосе не было ни любопытства, ни иронии, одно лишь сопереживание. — Ну так тем более, терпения набраться должен! В такую даль притащился…

— Да причем тут терпение! Просто я не люблю, когда меня унижают…

— Бывают случаи, когда любые унижения вытерпишь, лишь бы от беды избавиться! А тебя всего лишь попросили еще разок в очереди подождать. Это разве унижение?

— Для меня — да! — заявил Влад. — Это было сделано без всякой причины, просто в порядке издевательства.

— Ошибаешься, дружок… Видать, была причина.

— Какая? — вскинулся Влад.

— Откуда же мне знать? Про то лишь матушке одной известно. А я не Самсониха, я совхозный механизатор по имени Николай. А тебя-то как величать, гордый ты наш?

— Меня зовут Влад, — отвечал студент не очень охотно.

Заводить здесь знакомства как-то не входило в его планы. С другой стороны, не было причин скрывать свое имя.

— Комсомолец, наверное, а, Влад? — спросил Николай с участием.

— Ну… да, — несколько смущенно ответил Влад. И подумал: «Зачем еще такие вопросы?»

— Я к тому спросил, — пояснил мужик, будто отвечая на его мысленный вопрос, — что если твое институтское руководство узнает, как ты тут в лесной провинции торчишь в очереди на прием к ведунье, то ведь тебя из института и попросить могут, ведь так? Да из комсомола, кстати, тоже!

— А меня здесь никто не знает! — воскликнул Влад. — Встретить знакомого из Москвы нереально.

— Ну почему же? — отозвался Николай. — Из Москвы тут народ бывает каждый матушкин прием! Так-то… Конечно, маловероятно, что встретишь знакомого, но… чего только не случается! Мир ведь широк, да вот тропка узка. А бдительных доброжелателей у нас всегда было немало.

— Послушай, а к чему ты об этом заговорил? — Влад тревожно взглянул на мужика.

— Да к тому, что, отправляясь сюда, ты должен был об этом подумать. Не подумал, значит — глупый. А подумал, но все равно приехал, значит — дело настолько серьезное, что ты пренебрег этим риском. На дурака ты вроде непохож. Значит, остается второе… А раз так, стало быть, сиди, жди, терпи и не рыпайся! Небось, воду на тебе не возят! От ожидания еще никто не умирал. Сиди себе, да воздухом дыши! Воздух-то чуешь, какой чистый, да терпкий… Не чета московскому.

Это была правда. Воздух и вправду был расчудесный, и особенно это ощущалось при воспоминании о загазованных столичных улицах, которые к тому же нынешним невероятно жарким и сухим летом еще и заволакивало дымом от горящих подмосковных лесов.

Уже стемнело, а на сельской улочке зажглись редкие фонари, когда выглянувшая девушка позвала в дом Николая. Влад остался один в опустевшем дворе.