Месма

Вот только… что он скажет, когда там, в институте и в студгородке, вновь увидит Галю? Как ему подобает вести себя? Заявить на нее в милицию? Смешно, они уже обсуждали это с Самсонихой. А что, если она и вправду не оставит его? Ведь для нее он не просто удравшая от нее жертва, он — свидетель, подлежащий безусловному уничтожению… И если Галя, вернувшись в Москву, застанет его там, если увидит хотя бы раз, он обречён! Это надо же — угораздило его связаться с самой настоящей демоницей, едва не стать для нее пищей… а теперь вот надо думать, как спасаться от нее дальше! Если бы всё это случилось не с ним, никогда бы Влад не поверил бы, что такое возможно! Да и никто бы не поверил… Недаром же Самсониха сказала ему, что одно из главных достижений Сил Тьмы состоит в том, что им удаётся убеждать людей в том, что их не существует. А они… они-то как раз прекрасно существуют, и не где-нибудь, а рядом, бок о бок с людьми! И, пользуясь их неверием и невежеством, делают из них своих жертв…

Он снова, в который уже раз, вспомнил о Светлане и об их разговоре там, на студенческой практике. Несчастная девушка действительно была давно мертва, и это он стал пусть и невольной, однако прямой причиной ее гибели.

Правда, он мог утешаться лишь тем, что сам не давал ей никаких поводов рисковать жизнью; раскрывая ему глаза на подлинную суть своей единственной подруги, Светлана прекрасно понимала, на что она шла! Но это было слабым утешением для него. Он был виноват по-настоящему в одном: в том, что не поверил ей тогда, что принял ее предупреждение за бред сумасшедшей, взбалмошной и ревнивой девицы, вздумавшей отвадить его от своей подружки. Он ей не поверил! А разве бы любой другой человек, окажись он на его месте, поверил бы?! Как же можно было в такое поверить?

Вот и выходило, что он вроде и не виноват, но на душе его от этого легче нисколько не становилось. И чувство собственной вины никуда не исчезало.

Владу вспомнилось также, какой вопиющей нелепостью показалось ему тогдашнее предложение Светланы о том, чтобы он немедленно написал заявление об отчислении из института и уехал как можно дальше… Очень настойчивое предложение, своей абсурдностью вызвавшее у него приступ раздражения. А вот теперь он осознал, насколько Светлана была тогда права! Если бы он поступил так, как она предлагала (если не требовала!), не сидел бы сейчас в лесу в забытой Богом сторожке, не рисковал бы жизнью и не попал бы на растерзание к самой настоящей вампирше, словно бы явившейся со страниц старинных полулегендарных хроник! И теперь предложение Светланы было, пожалуй, единственным выходом для него. По возвращении в столицу он так и поступит. Отчислится из института и уедет домой… Вот только бы там не встретиться ему с вампиршей! Иначе всё — конец…

Влад с ужасом подумал о том, не придётся ли ему вообще уехать куда-нибудь на край света, спасая свою жизнь? На Дальний Восток, например…или в Восточную Сибирь…Куда-нибудь подальше в тайгу…

Ну ладно, это всё будет потом. А сейчас ему надо просто отсидеться здесь. Просто сидеть и ждать. Отшельница никогда его здесь не найдёт… А там, может, и забудет про него. Вообще! Что, в конце концов, на нём свет клином сошёлся?

Так в раздумьях и одиночестве прошёл день, за ним второй. Постепенно Влад всё больше и больше успокаивался. И стал возвращаться своими мыслями к Гале…

Он не знал и не хотел знать никакой Отшельницы, никакой вампирши, никакой Хозяйки! Он снова знал и хотел знать одну только Галю…

Влад не мог не помнить об их первой встрече, о своих чувствах к ней, о своей восторженной любви. Он знал только ту, прежнюю Галю. А ведь она уже тогда была поражена этим проклятым вирусом, но он не знал этого, не понимал и не хотел понимать. А проще говоря — не верил в подобное. Теперь он убедился, что всё это, весь этот кошмар, что происходил с его любимой девушкой уже много лет, — страшная и жестокая правда! И он пытался ей помочь, старался ее спасти, но из этого ничего не получилось. Он оказался не способен, оказался попросту не готов…И самое ужасное состояло в том, что они с Галей были по разные стороны. Она не желала спасаться, она смотрела на него не более как на будущую жертву, и откровенно смеялась над его попытками. И тем более, не собиралась ему помогать. Так в подобных условиях могла ли вообще идти речь о каком-либо спасении? Можно ли спасти того, кто спасаться не желает? В принципе?