Месма

Теперь Виталий увидел посреди листа свою девушку все в том же длинном платье, но на сей раз вооруженную топором с длинной рукоятью… нечто вроде средневекового бердыша, виденного им еще в детстве в местном краеведческом музее. Широкое лезвие было все в крови, а он сам теперь лежал у ног Галки, только не он лежал, а его расчлененный труп. Прямо перед нею на боку валялось тело без рук и без ног, причем кисти рук и ступни ног были разбросаны по всему полю листа, что создавало сильнейший эффект правдоподобия. Была отрублена и голова — она валялась возле Галкиных ступней, обращенная лицом к зрителю. Вполне узнаваемым лицом! И повсюду была кровь — вверху, внизу, на мертвом застывшем лице Виталия, на подоле Галкиного платья — большой, крупного формата лист прямо-таки изливался потоками нарисованной крови! Виталий с отвращением отбросил лист от себя.

— Ну довольно! — закричал он в ярости, — с меня хватит! Не знаю — с чего бы это, но ты явно рехнулась! Видите ли, сердилась она… Да это же клиника, черт тебя побери! Шизофрения! Ты к врачу обращаться не пробовала?..

— К врачу? — Галина в недоумении вытаращила свои большие серые с тьмой глаза. — К какому еще врачу? Разве я…

— К психиатру! — в бешенстве заорал Виталик. — Тебе обследоваться надо! Ты — ненормальная…

— Что ты, Виталик! Я совершенно здорова…

— Вот это ты ему и скажешь! Только не забудь захватить свою мазню, чтобы показать ему, а то еще не поверит… Все, я пошел!

На лице Галки отразился неподдельный испуг.

— Виталик! Ну что ты так рассердился, милый!..Это всего лишь рисунки! Карандаши и краски…

— Вот и пошла ты к черту со всеми своими рисунками! Психопатка хренова…

Виталий решительно прошел в гостиную, а из нее в коридор, сорвал с вешалки свою куртку, кое-как натянул ее на плечи и вышел из квартиры, оглушительно хлопнув входной дверью. Галка осталась стоять посреди большой комнаты — ошеломленная и растерянная.

— Виталик!.. — отчаянно и беспомощно крикнула она.

Сорвавшись с места, Галка кинулась в прихожую, распахнула дверь…

— Виталик!.. — крикнула она на лестнице.

В ответ снизу только донесся шум сбегающих по деревянным ступеням шагов и удар подъездной двери. Затем наступила тишина.

Галка со слезами на глазах вернулась в квартиру, прошла на кухню, распахнула окно. В кухню ворвался холодный воздух ясного октябрьского вечера. На улице было уже совсем темно, и Галка успела только мельком увидеть смутную во мраке фигуру, стремительно удаляющуюся по асфальтовой дорожке.

— Виталик… — горестно прошептала она, и крупные слезы, сами собой хлынувшие из ее прекрасных глаз, часто-часто закапали на подоконник.

А со стороны двора, где еще продолжались вечерние танцы, величаво и плавно струились звуки очередного шлягера, издаваемые неутомимым, хоть и стареньким патефоном:

На вечернем сеансе, в небольшом городке
Пела песню актриса на чужом языке…
Сказку венского леса я услышал в кино!
Это было недавно — это было давно…

Галка всхлипнула и пальцами вытерла свои горючие слезы…

— Ф…фу, ну и сквознячище ты устроила! — воскликнула Антонина, входя в квартиру. — Окно закрой, поди — не май месяц! Тараканов вымораживаешь, что ли?

— Сейчас закрою, — отозвалась Галка, не оборачиваясь. Она не хотела, чтобы мать увидела ее заплаканные глаза. — Душно у нас, проветрить вот решила…

— Проветрила и хватит! — крикнула мать, проходя в комнату. — Ого! — донесся оттуда ее удивленный возглас. — Ничего себе! Это откуда же конфеты такие диковинные?..

Галке не хотелось слышать Антонину так же, как и объяснять ей что-либо. Куда приятнее было слушать сочный, сильный голос известного певца, плавно и мягко растекающийся по дворовой округе. Прекрасная и лиричная мелодия действовала на нее весьма умиротворяющее…

    Этим дням не подняться и не встать из огня.
    Что же вальс этот старый всюду ищет меня?
    Будто вновь мы с тобою в полутемном кино…
    Это было недавно — это было давно-о-о…

— Закрывай окно, черт тебя побери-то! — закричала мать, входя на кухню с коробкой конфет в руке. — Квартиру выстудишь совсем, безмозглая! Раз сказала, два сказала — нет, не понимает! Хоть кол на голове теши!..

— Да закрываю, — с досадой воскликнула Галина, — вот на шпингалет заперла, успокойся уже!

Она повернулась к матери, оказавшись к ней лицом к лицу. Сразу наступила мертвая тишина, и звуки мелодии со двора больше не проникали в помещение. И мгновенно навалилась лютая тоска…

- Я спросила, конфеты откуда? — сурово спросила Антонина. — Сколько они стоят?..

- Не знаю я, сколько они стоят. Это Виталик из Москвы привез…

- Виталик привез?.. — туповато переспросила мать. — А-а…