Мессалина

Тит был там, и, томясь ожиданием, принялся много пить. Влекомый своей судьбой, он, сам того не ведая, шел навстречу желаниям Мессалины.

— Почему ты так поздно? — спросил он. Хмель умерил спесь в его тоне.

— Меня задержали во дворце дела, — ответила с равнодушным видом Мессалина.

Она доверила смертоносный флакон Ливии; та оставалась в соседней комнате, ожидая, когда ее позовет госпожа.

— Неужели эти дела важней, чем наша любовь?

— Разумеется, нет, но у императрицы есть обязанности, которые она должна исполнять.

— Их нужно исполнять после.

— Значит, я должна сказать своему мужу, который задержал меня, что я его оставляю, потому что спешу на свою виллу, где меня ждет любовник, а я не хочу, чтобы он сердился?

— Ты должна это делать, не раскрывая правды этому глупцу. Впрочем, однажды я явлюсь к нему и скажу, что он не достоин тебя, что должен оставить тебя в покое и отпустить на все четыре стороны.

— Ты с ума сошел, Тит.

— Я без ума от тебя и признаю это.

Тит возлежал на ложе возле стола с фруктами и кувшинами разнообразного вина. Он взял Мессалину за руку и привлек к себе, сделав знак удалиться трем девушкам, которые развлекали его пением и игрой на флейте, арфе и кифаре. Мессалина, наполнив чашу, отпила несколько глотков и протянула любовнику. Тот залпом осушил ее.

— Сегодня я полон веселья и сладострастия, — заявил он.

— Так давай чествовать Вакха! — воскликнула Мессалина и ударила в ладоши, подзывая Ливию. — Принеси нам вина со специями, — приказала она, убедившись, что такого нет ни в одном из стоящих на столе кувшинов.

Она выпила целую чашу вина, желая придать себе веселости и забыть, что должно было произойти, но более всего стремясь не поддаться жалости и не изменить своего решения. Она снова наполнила чашу любовнику, заявив, что в эту ночь будет его служанкой, рабыней, виночерпием.

— Какому еще мужчине прислуживает императрица? — жеманно спросила она.

— Наверное, императору, — со смехом ответил Тит.

— А вот и нет, я даже в любви ему не служу.

— Тогда я выше цезаря. Да я и выглядел бы гораздо лучше на месте этого жирного осла. Рим имел бы в моем лице молодого, красивого, дальновидного правителя…

— Замолчи и пей, — сказала Мессалина, протягивая чашу. — Если тебя услышат, ты рискуешь расстаться с жизнью.

Эти слова и сдавленный голос Мессалины вызвали у молодого человека взрыв хохота.

— Думаешь, я побоюсь сказать об этом публично? Весь Рим должен знать, что у Клавдия есть соперник, избранный богами и тобой, моя императрица!

Мессалина сощурила глаза, наблюдая, как он залпом осушает чашу. Она окончательно убедилась, что ее любовник, одурманенный внезапным поворотом судьбы, потерял всякую осторожность. Он должен умереть — и как можно скорее.

Вошла Ливия, неся кувшин и еще одну чашу. Мессалина, посмотрев на нее долгим взглядом, кивнула.

— Это вино со специями, приготовленное специально для цезаря, — объяснила служанка.

— Кажется, ты подаешь его нам в золотой чаше Клавдия? — заметила Мессалина.

— Императорская чаша — для возлюбленного императрицы, — торжественно проговорила Ливия.

Наливая вино, она держала чашу высоко над столом, чтобы Тит не увидел, что в ней уже была жидкость, прозрачная как вода. Мессалина взяла чашу из рук служанки, подняла ее, приглашая полюбоваться изображенными на внешней стороне сценами из жизни богов, затем приблизила к губам и посмотрела на пенистую жидкость фиалкового цвета.

— Здоровье моего цезаря! — воскликнула она, протягивая вино Титу.

Ливия поспешила наполнить другую чашу и подала ее госпоже. Та принялась пить маленькими глотками, не сводя глаз с Тита, который и на сей раз опорожнил свою чашу залпом. Мессалина чувствовала все более сильное головокружение и легкость в теле. Теперь уже жребий брошен, подумала она, и, отпив еще, увела пошатывающегося Тита прочь от стола. Она опасалась, как бы его не стошнило. По одному взгляду госпожи Ливия взяла кувшины и удалилась. Мессалина привлекла любовника к себе, желая в последний раз ощутить его объятия, но хмель свалил Тита с ног: икая, он так и заснул на ней.

Мессалина свалила с себя тело молодого человека и хлопнула в ладоши — в комнату вошли два крепких раба-нубийца.

— Отнесите его домой и проследите, чтобы слуги уложили его спать. Вы скажете, что он напился пьян на пирушке у друзей.

Как только нубийцы ушли, унося спящего Тита, Мессалина позвала Ливию:

— Я тоже слишком много выпила. Вели подавать носилки, мы возвращаемся во дворец. Участь Тита теперь в руках богов.

— Надеюсь, госпожа, в руках Харона и Плутона.

Глава XV АППИЙ СИЛАН

Близилась годовщина вступления Клавдия на трон.