Мессия

В этот час большинство добропорядочных американцев еще почивали в своих кроватях, и эфиры в основном были заполнены невнятной бубнежкой о погоде, ценах на генномодифицированное зерно, волна «Фермерского вестника» с неразборчивым техасским акцентом захлебывалась цифрами тараторящего распорядителя торгов на одном из аукционов клонированного скота. Кто-то, задыхаясь от счастья, сбивчиво благодарил родственников и удачу за только что сорванный лотерейный джек-пот, где-то читали проповедь. Усыпляюще бренчала музыка.

Машину то и дело потряхивало на частенько попадавшихся под колеса асфальтовых выбоинах — стараясь запутать возможных преследователей, Алекс всячески избегал государственных трасс и загруженных магистралей, уже несколько часов петляя по сельским дорогам и безлюдным лабиринтам проселочных трактов. Лара изредка поглядывала на сидящего рядом Гая, который задумчиво отвернулся к окну, отрешенно следя за проносящимися мимо домиками и однообразной сельской местностью, над которой местами еще клубились ватные проплешины утреннего тумана.

— Гай.

Он обернулся и посмотрел на сидящую рядом девушку. Ее большие карие глаза на красивом, испуганном личике, обрамленном черными как смоль волосами, светились участием, благодарностью и восхищением. Неровное салонное освещение придавало Ларе болезненный вид.

— Тебе… — она замялась, отведя взгляд, но потом собралась с духом и вновь на него посмотрела. — Тебе было больно?

Едва-едва оправившийся от первого потрясения, Метьюс попытался воскресить в памяти свои ощущения, когда они натолкнулись на штурмового робота, покидая осажденный коттедж конгрессмена и превращенную в лохмотья одежду, горсткой окровавленной ткани лежащую в багажнике позади него. Раскаленные свинцовые осы, жалящим градом разрывавшие плоть… Ничего. Только холод и пустота.

Хорошо, в машине нашлось хоть что-то, во что можно было переодеться.

— Да, — он снова отвернулся.

— Ты спас мне жизнь, — она помусолила подол коротенького халатика, забрызганного кровью Метьюса.

Гай не ответил.

— О чем ты думаешь? — осторожно спросила Лара.

— Они погибли из-за меня. Все они, все эти люди. Я виноват, — не сразу ответил Гай и прижался лбом к запотевшему по краям стеклу, но вместо смазанного пейзажа увидел лица всех тех, кого сейчас не было с ними. И которых больше никогда уже не будет. Рыжебородый активист Бохенен, улыбчивый и открытый, с телосложением, которому позавидовал бы любой серфингист, Тадеуш Валеновски — забавный толстенький коротышка с восточным акцентом и невозмутимым взглядом на жизнь. Мистер Скизи, белозубый молодящийся красавец, ни разу в жизни не пробовавший еды из своей сети фастфудов «Чикен Рок», на которой сделал себе состояние. Джонни 2040 — спящий в обнимку с компьютером и вечно меняющий цвет волос в соответствии с настроением. Больше никогда…

Разве что в обволакивающих липких кошмарах, где они будут преследовать его, спеленатые кандалами из боли и ужаса, вновь и вновь требуя крови и отмщения. Всю его жизнь, которой, по чьей-то жестокой прихоти или насмешке, так и не будет конца. Гай почувствовал, как в рвотном спазме скрутило желудок и во рту образовывается терпкая горечь. Он судорожно сглотнул слюну и закашлялся, поперхнувшись. Из-за него. Он причина.

Захотелось рвануть дверь и вывалиться из машины, прямо сейчас. Без просьбы остановиться, не раздумывая. Прокатиться по рвущей одежду и раздирающей кожу насыпи гравия, с двух сторон тянущейся вдоль полотна, скатиться в траву… И бежать, бежать куда глаза глядят. Плюнуть на все и ничего не видеть. Зажмуриться и нестись, спотыкаясь и падая. Бежать и бежать неведомо куда и не разбирая дороги.

Ему вдруг нестерпимо захотелось уколоть себя, искалечить, испытать сильнейшую физическую боль, чтобы хоть на секунду, на одно лишь мгновение заглушить то чудовищное чувство вины, безжалостно раздирающее его душу на кровавые лоскуты отчаяния. Случившегося уже не вернуть, не переиграть назад. И не искупить никогда. С одной стороны, все эти люди были счастливыми. В отличие от него, они так или иначе были обречены на смерть.

— Можем остановиться, хоть ненадолго? — сглотнув подкативший к кадыку ком, с усилием проговорил он, ощутив болезненный озноб по всему телу. В ноющих висках пульсирующим набатом стучала кровь.

— Нельзя, Гай, — откликнулся со своего места Алекс. — Нас могут преследовать, поэтому нужно уехать как можно дальше и как можно быстрее. Тебе что, нехорошо? Я могу опустить стекло с твоей стороны.

— Нет, не надо, — Гай поежился и покрепче закутался в куртку. — Холодно.

— Печка еле пашет, — услышав его ответ, Алекс скользнул по сенсорным клавишам панели климат-контроля, встроенной в торпеду, и тихо выругался. — Я ее у приятеля одолжил, она у него полгода в гараже на приколе простояла, все не продаст никак. А я ему говорил, что чем дольше, тем хуже, и так вот разваливается уже вся. Ну, хоть сейчас на что-то сгодилась. Так что потерпите, скоро уже приедем.