Мессия

Остаток вечера прошёл как множество других вечеров, которые вместе с рабби проводили протестантские и католические священники. Они играли в карты и спорили о святом Фоме Аквинском и сдались под напором неотразимых, логически отточенных аргументов рабби Ниттлера. Они обозвали его иезуитом, выпили по последней перед сном чашечке и прослушали по радио последние известия:

— …высказываются опасения, что марсианин чувствует себя в нашем городе, как в ловушке Всякий, кто его встретит, должен отвернуться и дать ему пройти. Судя по всему, им движет чистое любопытство. Нет никаких оснований для тревоги. Из этого вытекают наши…

Направляясь к выходу, священники, служители и рабби обсуждали переводы, которые они делали на разные языки из Старого и Нового Заветов. Именно тогда отец Найвел всех удивил.

— А знаете ли вы, что меня однажды попросили написать сценарий по Евангелие? Им нужна была концовка для фильма.

— Но ведь, — запротестовал епископ, — у истории жизни Иисуса только один конец!

— Но, Ваше Святейшество, четыре Евангелия рассказывают её по-разному. В каждом из них свой вариант. Я сравнил их все и пришёл в возбуждение. Почему? Потому что вновь открыл для себя нечто, что почти забыл. Тайная вечеря не была последней вечерей!

— Боже мой, а какой же тогда?

— Первой из нескольких, Ваше Святейшество. Первой из нескольких! После распятия и погребения Христа разве не ловил Симон, называемый Петром, вместе с другими апостолами рыбу в Галилейском море?

— Ловил.

— И разве не попалось в их сети невероятное количество рыбы?

— Попалось.

— И разве не увидели они на галилейском берегу бледный свет, не пристали к берегу в этом месте и не увидели раскалённые добела угли, на которых жарилась свеже-выловленная рыба?

— Да-да, да, — подтвердил преподобный Смит.

— И здесь, в мягком сиянии древесного угля, разве не почувствовали они Присутствие Духа и не воззвали к Нему?

— Так и было.

— И когда они не получили ответа, разве Симон, называемый Петром, не прошептал: «Кто здесь?» И когда неведомый Призрак на берегу озера протянул руку в огонь, разве не увидели они на ладони этой руки рану — там, куда был вбит гвоздь?

— Они хотели было убежать, но Дух заговорил и сказал: «Возьми эту рыбу и накорми ею братьев». И Симон, называемый Петром, взял рыбу, что жарилась на раскалённых добела углях, и накормил апостолов. И едва различимый призрак Христа сказал тогда: «Примите моё слово и несите его среди народов и проповедуйте миру прощение грехов его».

— И затем Христос оставил их. В моём сценарии Он шёл вдоль берега озера к горизонту. А когда кто-то направляется к горизонту, он кажется возносящимся, не так ли? Поскольку земля приподнимается с расстоянием. И Он шагал вдоль берега, пока не превратился в светлую пылинку, где-то далеко-далеко. А затем исчез, и они Его больше не видели.

— А когда над этой древней землёй взошло Солнце, все эти тысячи отпечатков ступнёй — цепочку Его следов вдоль берега — стал сдувать утренний ветерок, и скоро от них не осталось ничего.

— А апостолы оставили пепелище от костра рассыпаться на искорки и удалились прочь, ощущая на своих устах вкус Настоящей, Последней и Истинной Тайной Вечери. И в моём сценарии я заставил камеру подниматься ввысь, высоко над их головами, чтобы видна была пустынная земля и группа апостолов, одни из которых двигались на север, другие на юг, иные на восток, дабы поведать миру то, что должно было рассказать про этого Человека. А их следы, расходящиеся от места костра, как спицы огромного колеса, заносил песком утренний ветерок. И начался новый день…

Юный священник стоял в центре своих друзей, щёки его горели, глаза были закрыты. Внезапно он встрепенулся и открыл глаза, как бы вспомнив, где он находится.

— Простите.

— За что? — воскликнул епископ, моргая и вытирая глаза тыльной стороной ладони. — За то, что дважды за вечер вы заставили меня плакать? Как можно помнить о себе, когда видишь вашу любовь к Христу? Боже, вы снова вернули мне Слово, тому кто знает Слово уже тысячу лет: вы освежили мне душу, добрый молодой человек с сердцем мальчика. Рыба, съеденная на галилейском берегу, действительно Настоящая Последняя Тайная Вечеря. Браво. Вы заслуживаете встречи с Ним. Будет справедливо, если Вы сподобитесь быть свидетелем Второго Пришествия.

— Я не достоин, — ответил отец Наивен.

— Как и все мы! Но если бы можно было торговать душами, я заложил бы свою в это самое мгновение, чтобы одолжить взамен вашу свежесть чувств. Ещё один тост, джентльмены. За отца Найвена! А теперь доброй ночи, уже поздно, доброй ночи.

Все выпили и стали расходиться. Рабби и протестантские священники ушли вниз по склону холма к своим святыням. Католические священники задержались на секунду у дверей своего храма, чтобы бросить последний перед сном взгляд на Марс, этот странный и чужой мир, над которым дул холодный ветер.

Пробило полночь, затем час, два, а в три часа ранним холодным марсианским утром отец Наивен внезапно проснулся. Слабо потрескивая, мерцали свечи. За окном пролетели, кружась, листья.