Месть

– Полагаю, ты права… – Марсела рассмотрела тела на полу. – Но было бы грубо уйти, не оставив сообщения.

* * *

– Твою ж мать, – пробормотал Стелл.

Он уже прошел сцену в вестибюле, где консьерж – пожилой мужчина по имени Ричард Эйнсли – тяжело лежал на стуле с перерезанным горлом.

Сцена на четырнадцатом этаже была еще занятнее.

Пепел валялся на ковровой дорожке, стены запачкали мелкие брызги крови.

Стелл вынул дротик из соседней двери. Все признаки драки, но нет тел.

– Сэр, – позвал Хольц. – Вы должны это увидеть.

Стелл обошел темные пятна и проник через открытую дверь в квартиру Марселы.

Два техника охраняли сцену, упаковывая вещи и записывая все, что могли, но, когда они ушли с дороги, Стелл понял, почему Хольц его вызвал.

Если ты не убьешь ее сейчас, то пожалеешь.

Марсела Риггинс не пыталась скрыть свою работу. Напротив, она выставила ее на обозрение. Тела трех агентов – то, что от них осталось, – лежали на полу, представляя собой странную картину.

Жуткая версия «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не скажу».

Первый солдат, у которого не хватало части черепа, зажимал руками уши. Второй, со сломанной шеей, закрывался бронированными перчатками. А третий, от которого остались только хрупкие кости внутри тактического костюма, вообще не имел головы.

На стеклянном журнальном столике, словно центральная часть композиции, высился покореженный шлем.

Как думаешь, сколько времени ей понадобится, чтобы пробиться сквозь доспехи твоих людей?

Стелл осмотрел шлем и обнаружил спрятанный под ним сложенный лист бумаги.

На нем изящным, витиеватым почерком была написана единственная фраза:

«Держись от меня подальше».

Стелл ущипнул себя за переносицу.

– Где остальные агенты?

Он отправил на миссию шестерых. Шесть оперативников для поимки одного ЭO. Этого должно было быть достаточно. Более чем достаточно.

– Один в фургоне, – сказал Хольц. – Еще двое в переулке. – Ему не нужно было говорить, что они мертвы. Последующее молчание сказало достаточно.

– Причина смерти? – тихо спросил Стелл.

– Никто из них не растаял, если вы об этом. Одна сломанная шея. Два ножевых, в шею и кишки. Возможно ли, – рискнул молодой агент, – что Марсела действовала не одна?

– Все возможно, – ответил Стелл. Но это имело смысл. До сих пор Марсела Риггинс, казалось, предпочитала действовать голыми руками или пистолетом, но четверых солдат, которых он послал, убили другими, более разнообразными способами.

Стелл огляделся.

– Скажи мне, что в этом здании есть система наблюдения.

– Замкнутая цепь, как в любых общественных местах, – подал голос один из техников. – Кто-то удалил файлы, но они явно спешили. Мы сможем получить кадры из вестибюля и холла.

– Хорошо, – сказал Стелл. – Пришлите мне, как только получите.

– Что теперь? – спросил Хольц.

Стелл стиснул зубы и вышел.

VIII

Три недели назад

ЭОН

Эли просматривал файл Марселы. По другую сторону камеры Виктор подпирал стену, сунув руки в карманы.

Эли долго думал, что Виктор преследует его с того света, но теперь, выяснив, что Вейл жив, знал: призрак – не что иное, как плод его собственного воображения. Начало безумия. Он приложил все силы, чтобы не обращать на фантом внимания.

За стеной раздались шаги. По походке Эли понял, что это Стелл. А еще, что директор ЭОН зол.

Стена прояснилась, но Эли склонил голову над работой.

– Я так понимаю, – сухо сказал он, – поимка прошла с оглушительным успехом.

– Ты же знаешь, что это не так.

– Сколько погибло?

Повисла долгая, тяжелая тишина.

– Вся группа.

– Что за пустая трата, – пробормотал Эли, закрывая папку. – И все во имя политики заведения.

– Без сомнения, ты очень доволен собой.

Эли поднялся со стула.

– Хотите верьте, хотите нет, директор, я не получаю удовольствия от гибели невинных людей. – Он вытащил последние фотографии из лотка, куда их просунул Стелл. – Я только надеюсь, что вы готовы поступить правильно. – Он проглядел снимки из «Хайтс». – А дамочка-то серьезная, не так ли?

Стелл только хмыкнул.

Эли изучил остальные фотографии и заметки, восстанавливая в уме картину.

Две вещи он заметил довольно быстро. Первое – Марсела имела склонность к драматургии.

Второе – она действовала не одна.

Существовали очевидные расхождения во времени и методах убийств, но для Эли самая яркая черта была куда тоньше – вопрос поведения, эстетики. Сцена на четырнадцатом этаже была грандиозной, ужасной, театральной; убийства возле транспортного фургона – простыми, жестокими и эффективными.

Один был эксгибиционистом.

Другой – обученным убийцей.

Марсела была явно первой, но кто же второй? Союзник? Коллега? Или просто кто-то с личным интересом?

– Она не одна, – произнес он вслух.

– Ты тоже так думаешь, – сказал Стелл.