Месть

— Убери это! Не нужно!

— Хочешь зубы покрошить или язык прокусить? Зажми во рту!

— Убери!..

— Как хочешь…

— Ааа!.. Дерьмо…

— Ничего. Рану прижгли. Буду шить — будет легче.

— Да чтоб тебя крысы сожрали!.. Старый осёл!.. Понос блудницы!.. Гангрена мочённая!..

— А ты быстро учишься… Слова-то какие нашёл — заслушаешься…

— Я тебя убью!

— Сначала научишься это делать…. А потом — придёшь и убьёшь…

— Уйди, сделай милость…

Кан усмехнулся и, подхватив запятнанную тряпицу с иглами и нитками, вышел из дома. Постоял в проёме, ласково щурясь на заходящее солнце. Достал из-под крыльца глиняную бутылочку. Глотнул. Задумчиво вгляделся в горное ущелье… И молодецки зашвырнул кувшинчик в пропасть. Усмехнулся болезненно. Тронул старый шрам на пол-лица. И прошептал незримому присутствию:

— Уходи спокойно, наставник Пат. Я присмотрю за ним…

* * *

Меч не слушался руки. Трудно заживающая рана не давала покоя. Вот и получалось, что вместо уверенного короткого свиста раздавалось долгое шипение. Лезвие врубалось в стволы, подсекая тонкие деревца, но удовлетворения это не доставляло.

Восходящее солнце запятнало бликами трепещущие листья со всхлипом падающих лип.

— Рано.

Син поднял лицо. Конечно же — кровный враг сидел на большой ветви ближайшего дерева и разглядывал его сверху вниз. Чёрный костюм для ночной разведки и едва приметный запах дыма и крови…

— Надо, чтобы раны поджили! — наставительно произнёс он и спрыгнул вниз.

Разъярённый юноша только стиснул зубы.

— Смотри, как это делается! — усмехнулся Кан и вытянул из-за спины клинок.

Мгновение — и меч загудел в пространстве, выписывая смертоносные петли. Загуляло тело мастера, став продолжением меча, его балансиром в водовороте пространства. Тонко взвизгнули ближайшие деревца. И полетели вниз, как стояли, верхушками в зенит. Воткнулись влажными косыми срезами в землю. Пошатнулись. Упали. Одновременно.

— Вот так надо! — удовлетворённо кивнул Кан, бросая меч обратно в ножны. И, уже не отвлекаясь, двинулся по тропе наверх — к дому. Из-под пояса часто закапало красным. Кровь в пыли сворачивалась в крупные шарики. Побежала по дорожке вниз, к ногам юноши.

Син не задумывался ни на мгновение. Выхватив меч, в два шага оказался за спиной неторопливого мастера. Взмахнул. Кан обернулся с выпадом. До того, как руки юноши опустили клинок. И нож уверенно направил под сердце атакующего. Син замер, не решаясь двинуться.

— Ты ещё не готов! — поморщился Кан и тут же усмехнулся — Но ты пробуй-пробуй! Однажды сможешь.

И, неприметным движением скрыв клинок в рукаве, отвернулся.

* * *

— Не так! Кисть доверни, а спину выпрями!

— Я и так уже чуть руку не вывихиваю!

— А я говорю — доверни! Бестолочь!

Суровая оплеуха заставила Сина ткнуться лбом в гарду. Одёрнувшись, юноша процедил изощрённое ругательство. Кан удовлетворённо хмыкнул и почесал шрам на щеке:

— Что сказал-то? Не слышу!

— Сказал — «да, мастер».

— А… Кисть доверни.

— Да, мастер.

— Вот так!

Кан усмехнулся, покивал новой технике ученика и, заложив руки за спину, двинулся к домику. С тихим свистом летящий дротик он поймал, не оборачиваясь — на звук. Скользнул в сторону и схватил смертоносное оружие у самого уха.

Син разочарованно вздохнул и снова встал в стойку. Прилежно замахал мечом.

— Надеюсь, не отравлено… — проворчал Кан, рассматривая короткую царапину на пальце. Лизнул капельку и назидательно сообщил: — Запомни, щенок, — воины, творящие кровную месть, не пользуются бабьими средствами!

Хмыкнул и, как пустую безделушку, отбросив оружие в сторону покрасневшего юноши, двинулся к дому.

* * *

— Вот кто тебе сказал, что это — сорняк?! Ну, вот кто?! — орал Кан, размахивая толстым стеблем. — У тебя головы нет?! Ты траву от лопуха отличаешь? Нет?

Син стоял молча. Смотрел в ущелье, заполненное лёгшими на камни облаками. Думал о том, что чудом уцепившаяся за дальний обрыв маленькая корявая пихта напоминает иероглиф «замок» и что, возможно, в этом есть сокровенный смысл. Поскольку твёрдость каменной постройки дворца, конечно же, устоит перед порывами горного ветра. А значит, и пихте суждено вырасти и выстоять.

— Ты подумал, голова-тыква, что ты есть будешь? Что ты будешь есть, я спрашиваю?!

— Заработаю! — огрызнулся Син.

— Заработаю? — Кан развёл руками. — Как? От тебя проку, как с сосны хурма! На огороде и то прибраться не можешь! Чем заработаешь? У дровосека подмастерьем? Это тебе подойдёт!

— Я — ждущий в тростнике! — вскинул голову Син. — Я указываю милосердный путь! Всегда найдётся работа для умеющего убивать быстро!

— Умеющего убивать быстро! — передразнил Кан. — Да ты меч не разобрался с какой стороны хватать! Умеющий!.. Одно-то дело мести уже год не докончишь… — махнул он рукой, отворачиваясь.

Син стоял молча. И рассматривал дальнюю пихту.

Кан искоса поглядел на кровника. Крякнул. Ушёл в дом. Вернулся с узким свитком. Не глядя, сунул его юноше, и буркнул:

— Вот заказ… — а, уходя, добавил: — Не сделаешь — не приходи.

После недолгого молчания Син отозвался, понимая, что тот его уже не слышит:

— Да, учитель.

* * *