Месть

— Я договорюсь с Орджоникидзе, он возьмет тебя в секретариат наркомата, квартиру обменять поможем или дадут новую. В Москве теплее, это большой, шумный и тоже красивый город. Зарабатывать будешь даже побольше, в наркомате много льгот, пайки, я готов помогать, если появятся денежные затруднения…

— Ты не хочешь, чтобы он переезжал? — помедлив, спросила она.

— Ты сама говорила, что… он тебе неприятен. Зачем продолжать семейную жизнь, которая кроме огорчений ничего не приносит, — Киров отошел к столу, закурил.

— Я уже думала об этом и хотела с ним объясниться, но…

— Что тебя останавливает?

— Он сейчас без работы, уже три месяца, я не могу его выгнать на улицу. — Мильда вздохнула, расстегнула верхнюю пуговичку на блузке, села в кресло.

— А почему он не устроится на работу? — удивился Киров.

— Его не берут в институт истории. Лидак…

— Я знаю! — перебил ее Киров. — Читал его слезное послание ко мне. Лидак его и не возьмет, а я ничего не могу сделать, даже формально заставить директора восстановить его. У него строгий выговор с занесением, а с таким нарушением в Институт истории партии имеют право не брать. Но есть тысячи других мест, ему предлагали пойти на завод, он не хочет. Почему?.. Он слесарь 6-го разряда, это высокая квалификация, а потом на заводах есть масса других агитационно-культмассовых должностей, есть дворцы культуры, что он уперся с этим институтом?!

Киров разволновался, нервно заходил по кабинету.

— Я не знаю. — Мильда пожала плечами. — Мы с ним почти не разговариваем.

— Но у тебя двое детей, мать, а теперь еще и он на твоей шее! Здоровый, молодой, тридцатилетний мужик! Три месяца ничего не делает, кроме того, что строчит жалобы и заявления во все инстанции и на всех. Объясни мне: как можно терпеть такое?!

— Мама уже с ним ругается, а я не могу. И не хочу! Мне противно. Он объясняет, что его уволили несправедливо и восстановиться для него дело принципа.

— Дело принципа каждого нормального мужчины — обеспечивать свою семью, кормить своих детей, — сказал Киров. — Пусть даже его уволили несправедливо, предположим! Хотя он не только не имеет специального исторического, что необходимо для работы в научно-исследовательском институте, но и среднего образования! Но хорошо, отметем это. Пусть его уволили несправедливо, но директор в данном случае формально прав, он не нарушил закона. Ты видишь, что повода для отмены приказа об увольнении нет, а директор не хочет идти тебе навстречу, значит, надо забыть этот институт и искать другую работу. Любую, чтобы только помочь своей семье! Почему он этого не делает?!

— Я не знаю. И прошу тебя, не мучай меня этими вопросами! Ты хочешь, чтобы я переехала в Москву одна, я перееду! — грустно улыбаясь, ответила Мильда.

— Не одна, а с детьми и с мамой, — уточнил Киров. — Я бы смог к тебе в гости заходить.

— Ты будешь заходить ко мне в гости? — потрясенно прошептала она.

— Если пригласят, конечно, — улыбнулся он.

Мильда поднялась, бросилась ему на шею и долго не выпускала его из своих объятий. Он приподнял ее лицо и увидел слезы на глазах.

— Ну что ты, что ты?..

— Это от радости.

— Кто ж от радости плачет? От радости радуются.

— Я и радуюсь.

— Я скоро на месяц уеду. Сталин зовет.

— Я буду тебя ждать.

— Я иногда думаю, за какие подвиги мне эта награда выпала?.. — улыбнулся Киров.

— Какая?

— А такая вот, с рыжими веснушками.

— Они к концу лета проходят…

— Жалко!

— А весной опять появляются.

— До весны я как-нибудь дотерплю.

То обстоятельство, что Сергей будет заходить к ней в гости, познакомится с ее мамой и детьми, обрадовало и испугало одновременно — начиналась новая пора в их отношениях, но прибавит ли она им счастья?

Мильда давно уже поняла, что совершила ошибку, выйдя замуж за Николаева, но жалела детей, которые могут остаться без отца, а больше всего самого Леонида. Детей она поднимет и без него, а он без ее поддержки пропадет. Хотя еще здравствовали мать и двое сестер Николаева, которых он изредка навещал. Мильду они невзлюбили с первого дня, видимо, считая, что их Ленечка мог иметь лучшую партию, а не брать голодранку из Луги, которая заявилась в Ленинград с одним деревянным чемоданом. Они даже подыскали ему по соседству одинокую молочницу, у которой имелся свой дом, корова, два поросенка и большой огород. Но Леонид, не спросив материнского разрешения, заявился сразу с обузой, которая притащила за собой еще и мать, а через год родила ребенка, чтоб покрепче привязать к себе их сыночка. Так они считали, и Мильда к ним в гости не ходила, и к себе не звала. Теперь для их будущего разрыва так даже лучше. Пусть говорят все, что им вздумается, она уедет и забудет о них.

Стоял конец июня, и ночей почти не было, опаловый сумрак несколько часов курился в воздухе и мгновенно таял в первых лучах солнца. В такие ночи и спать не хотелось, они то подолгу разговаривали, то целовались, не успевая насладиться друг другом. Прощались, как всегда, наспех, она мчалась как угорелая, опаздывая домой, а потом на работу и снова ожидая заветного звонка и свидания.

28