Месть

Пока Мильда добралась до трамвайной остановки, ее высквозило всю, руки закоченели так, что пальцы почти не двигались. Она завернула за угол, чтобы спрятаться от ветра, и стала ждать трамвая. А он все не шел, и провода не вздрагивали. «В это время они, наверное, ходят редко, — подумала она, — а из-за снега и ветра могла случиться поломка… Сережа там ждет, волнуется…» Ей так нравилось это имя — Сережа, что она готова была повторять его каждую минуту. Так она приплясывала, глядя на провода и вслушиваясь в ночную тишину, но было тихо: лишь завывание ветра да шелест снежинок. Одинокий мужчина с поднятым воротником овчинного тулупчика прошел мимо и как-то странно посмотрел на нее. Потом замедлил шаг, оглянулся и еще медленнее двинулся вперед. У Мильды екнуло сердце. В руках у нее была сумочка, а ночные грабежи совершались регулярно. Жертв чаще всего убивали, чтоб не оставлять свидетелей. Обо всем можно было услышать в трамвае, и Мильда, добираясь до работы, узнавала все городские новости, о которых газеты чаще всего не сообщали. И хоть в сумочке у нее ничего не было, кроме новенького паспорта, который ей выдали совсем недавно, пудреницы, помады, ключей от дома, нескольких шпилек, десяти рублей с мелочью, канцелярских скрепок, карандаша и носового платка, но зато сама сумочка, произведенная в Германии, была очень красивая, из натуральной кожи, с золотыми застежками. Сережа привез ее из Москвы. И стоила она совсем недорого: двадцать семь рублей. На рынке, конечно, таких красивых нет, но есть другие сумочки, тоже иностранные, они меньше трехсот не стоят. Сережа подарил ей сумочку на день рождения.

Мужик в тулупчике прошел еще несколько метров и остановился. Оглянулся и зорким глазом осмотрел Мильду. И конечно же заметил сумочку. Как назло, на улице никого не было, трамвайные провода не покачивались, и одинокий фонарь желтым подслеповатым глазом мигал на целый квартал. Мильда стояла под фонарем и не могла сдвинуться с места. Ее парализовал страх. Можно было броситься обратно к вокзалу, но в трех метрах от фонаря плотной стеной подступала черная темень, а бежать было далеко и скользко. Она стояла, оцепенев, и мужчина тоже стоял неподвижно, очевидно раздумывая, что ему делать. Сейчас все злые, голодные, и самый мирный обыватель становится волком. Поэтому Сережа и посылает за ней машину: одной опасно прогуливаться в такое отчаянное время.

Будь Мильда повнимательнее, она бы заметила, что незнакомец следит за ней от самого ее дома. Он ехал тоже в соседнем вагоне вместе с ее мужем и тоже хотел выйти у вокзала, но наметанным глазом сразу же заметил ее странное беспокойство и успел впрыгнуть вместе с ней в вагон и проехать лишнюю остановку. Потом прошел следом за ней до вокзала и успел спрятаться в подворотне, когда она повернула назад, чертыхаясь и проклиная бабью непоследовательность. Он был профессионалом, личным агентом Хозяина и имел кодовое имя: Шуга. Однажды он сказал Хозяину: «Да я так шугну его, он после этого и возраст свой не вспомнит!» Речь шла о каком-то ухажере Надежды Сергеевны из Промакадемии, Коба одно время очень ревновал жену. С тех пор к нему и прилепилось это прозвище: Шуга.