Месть

Если вы промахнулись, не имеет значения. Если вы промахнулись, цельтесь вновь и стреляйте снова два раза подряд. Разумеется, если успеете. Но два раза. Всегда только два. Всякий раз, когда вы нажимаете курок, нажимайте его дважды.

— Запомните это, — говорил Дэйв. — Не забывайте даже во сне. Всегда пиф-паф и еще раз пиф-паф. Никогда, будь он проклят, просто пиф-паф. Никуда не годится. Только пиф-паф и еще раз пиф-паф, даже во сне.

Через много лет после окончания этих курсов Авнер встретил Дэйва на улице Жаботинского в Тель-Авиве.

— О, это ты!? — радостно воскликнул старый американец. — Как поживаешь? Запомнил: пиф-паф и еще раз пиф-паф? Никогда об этом не забывай.

И Авнер никогда не забывал.

Он не был от природы метким стрелком, но он тренировался часами, как и следовало хорошему, добропорядочному, екке», тренировался до тех пор, пока не достиг совершенства. Он никогда не был одним из самых успевающих в своей группе. Для этого был нужен точный глаз и чувство ритма, а у него их не было. Однако он был настроен — и очень решительно — добиться всего, чего можно добиться, имея стальную волю. И он достиг. На занятиях по боевой подготовке он научился не извлекать револьвер слишком быстро. Научился он и преодолевать опасение промахнуться.

Ошибки Дэйв комментировал так: «Может быть, ты думаешь, что стреляешь по межконтинентальной ракете?» Или: «Конечно, если ты упрешься в этого типа, дулом, то не промахнешься, но он, не забудь, непременно ударит, да так, что ты опрокинешься».

Дважды повторять одно и то же Авнеру не приходилось.

Таким же упорным он был и на других занятиях, где изучались фотография, связь, взрывчатые вещества. По взрывчатым веществам он был подготовлен лучше, чем некоторые из его сокурсников, так как имел с ними дело в армии. В обязанности каждого из коммандос входило знание основ разрушительного действия взрывчатых веществ. Но опыта по изготовлению и обезвреживанию бомб у Авнера почти не было. Он знал только самые элементарные операции. От солдата в полевых условиях требовалось, чтобы он умел установить, зарядить и активировать взрывное устройство. Это особого труда не составляло. Все было заранее подготовлено — детонатор, передатчик, заряд из пластика. Одна пригоршня такой взрывчатки может сорвать дверь сейфа. Однако можно было не соблюдать в обращении с ней особую осторожность. Эту штуку можно было ронять, бить по ней молотком, даже гасить об нее сигареты. Научиться надо было другому: лепить из этой массы форму — любую. Вылепленную форму можно было выкрасить в любой цвет. Затем вставить детонатор и соединить провода. Красные с красными, голубые с голубыми. Это было совсем просто.

Учиться распознавать документы было значительно интереснее. Авнер в этом преуспел. Возможно, что именно здесь его «шестое чувство» оказалось наиболее важным. Речь шла не о фабрикации фальшивых документов — это была специфическая область, и предполагалось, что агентам в их работе она не может пригодиться. Их учили использовать и идентифицировать документы.

Это была изощренная наука, требующая сообразительности и умения сопоставлять. Инструктора звали Ортега[11]. Он был аргентинским евреем. Свой предмет он классифицировал как один из разделов психологии. Конечно, он учил их распознавать документы, но главное — это разбираться в людях.

Прежде чем приступить к вопросу о том, как раздобыть и как пользоваться фальшивыми документами, Ортега предложил потренироваться в распознавании подделок. В функции агентов входила контрразведывательная деятельность вне Израиля. Внутри страны этим ведала другая организация — Шин Бет[12], и агенты Мосада к ней отношения не имели.

Самыми ответственными были занятия по изучению чужих ошибок, допущенных в использовании таких документов. Это должно было предотвратить подобные ошибки в будущем.

Например, Ортега вручал каждому паспорт и предлагал что-нибудь подделать на любой из его страничек — предположим, осторожно стереть бритвой надпись и заменить ее другой.

— Проделайте это и верните мне паспорта, не говоря, над какой страницей вы трудились, — говорил он.

К их изумлению, Ортега сразу же определил, кто какую из страниц пытался подделать. Он положил документ на ладонь, и паспорт раскрылся на подделанной странице — ведь они невольно разглаживали его корешок в этом месте, занимаясь в течение часа подделкой.