Месть Акимити

Когда-то в провинции Тамба[579], в горах Носэ жила старая обезьяна-самец, по имени Масио-но Гонноками[580]. Его сына звали Кокэномару-доно. Кокэномару-доно обладал исключительным умом, сообразительностью и талантом. Когда он пускался в пляс под мелодию «Выхватывая веер», все смотрели в восхищении, и не было никого, кто не сказал бы, как это здорово. Время шло, Кокэномару-доно было уже лет двадцать, но, хотя родители и говорили ему, что всякая за него пойдёт, он и слушать не хотел, думая: «У меня есть свои причины: я не женюсь на обыкновенной женщине, ведь если она не будет из аристократов или придворных, мне тогда нечего и делать в этом мире!» Наверное, некоторые сочтут это желание странным. Может быть, это не имеет большого значения, но ведь и среди обезьяньих предков есть такой известный поэт, как Сарумару-даю[581].

В теснинах гор
Сквозь ворох кленовых листьев
Проходит олень.
Я слышу стонущий голос.
До чего тогда осень грустна!

Это стихотворение Тэйка поместил среди стихов, записанных им в Огура на цветных листах[582]. Кроме того, есть и другие поэты, которые сочинили «Полевые птицы»[583], «Голоса обезьян»[584], но эти стихи не известны широко, должно быть потому, что их авторы уступали людям по родословной. Обезьяны собираются в нестройные стаи, дают любовные клятвы, не знают, чем заняться: весной любуются цветами между скалами, осенью смотрят на месяц сквозь верхушки деревьев, — они любят разные плоды и очень сладострастны.

Однажды Кокэномару-доно отправился на поклонение божеству Хиёси[585]. «Вижу издалека — цветы бело-розовой вишни…»[586], он шагал по окрестностям Хигасиямы, поглядывая по сторонам. На берегу реки Северная Сиракава он заметил уголок с поистине великолепной растительностью. «Должно быть, здесь есть чьё-нибудь жилище», — подумал он, приближаясь, а когда всмотрелся в разрывы тумана, увидел красивую девушку, игравшую на кото. «Кто же она такая?» — подумал он и как заворожённый, уставился на неё. Такая действительно могла поразить в самое сердце. Это была единственная дочь зайца Икиноками-доно. Она была прекрасна, вокруг ушей шерсть гладкая и белая — настоящая красавица. Кокэномару-доно внимательно смотрел на неё. Никакая другая девушка не могла бы с ней сравниться! «Хочу добиться её!» — решил Кокэномару-доно и ушёл нетвёрдыми шагами, будто был в бреду. Он пришёл в храм Хиёси и ударил в гонг:

— Склоняю голову перед тобой, правитель двадцати одного алтаря, горный царь! Не могу забыть облика той, которую встретил на берегу Сиракавы. Теперь жизнь моя растает, как роса. Помоги мне, соедини меня с этой девушкой! — молил он от всей души.

Пока он стоял перед божеством, у Кокэномару текли слёзы. Его взор блуждал, он совсем пал духом и решил отправиться домой. На заброшенной дороге он сгрёб опавшие листья, сделал себе постель, бросился на эту подстилку и провёл ночь без сна, в любовных мечтах.

Здесь-то его и встретила лисица Инака-доно, она внимательно оглядела Кокэномару: и глаза, и руки-ноги обыкновенные.

— Не знаю, кто ты, но поскольку ты скитаешься здесь, видимо, ты ходил в здешний храм. Что, устал до изнеможения от путешествия? — спросила она лукаво.

Кокэномару-доно ответил только:

— Я не путешествую, я посыльный.

Инака-доно сказала:

— Так ли? Думаю, это пустая болтовня. Ты, верно, увидел какую-нибудь девушку среди тех, что пришли в этот храм, влюбился, и у тебя на сердце неспокойно. Ну-ка, выкладывай без утайки всё, что у тебя на душе!

Она говорила так уверенно и проникновенно, что у Кокэномару-доно ручьём потекли слёзы.

— Я столько об этом думаю, что меня уже начинают спрашивать!

Он покраснел от стыда и бросился на землю.

Между тем Инака-доно говорила:

— «Ведь и цветом, и ароматом насладится лишь посвящённый»[587]. И со мной бывало такое, когда я была молода. Думы о любви в обычае молодости. Говори, не стесняйся. Я сделаю для тебя всё, что смогу. Скажи, чего бы тебе хотелось больше всего на свете?

— Кажется, я слышу слова той, кто может помочь мне. Ведь это грех, погибнуть просто так. Что мне скрывать! Недавно, когда я шёл между цветами и деревьями по реке Сиракава, увидел необыкновенно красивую девушку. Сейчас моя жизнь — ценность, а умру, кто вспомнит? Жизнь — роса. Печально! Раз эта связь невозможна, брошусь в пруд, что зовётся Обезьяньим болотом, умру, жизнь мне больше не дорога, — он громко заплакал.

Инака-доно выслушала: