Месть Альбиона

— Сдавайся, Калюжный! — рявкнул Сергей, сплюнув кровь с разбитых губ. — Здесь через минуту будет целая команда. Деваться тебе всё равно некуда.

— Да неужто? — издевательски откликнулся Арсений. — Пока твоя команда подойдёт, я тебя три раза кончить успею. А сам исчезну.

Он небрежно, как мешок с мукой, отпихнул ногой тело Антонова, лежавшего в беспамятстве. Лицо его светилось противоестественной радостью, словно убить художника было заветной мечтой всей жизни, и мечта эта вот-вот сбудется. Похоже, не зря Сергей с Ефимовым, обсуждая убийство Творожкова, пришли к выводу, что убийца — отъявленный психопат, садист… Ну, стало быть, и церемониться нельзя. И надо во что бы то ни стало лишить Калюжного инициативы.

Белозёров ринулся на Арсения.

Отбив правой рукой резкий удар в челюсть, Сергей левой вцепился в горло врага. Прижал к обшивке. Схватив за шевелюру, яростно ударил черноволосую голову с густой проседью о стену, — раз-другой… Лишённый возможности размахнуться, Арсений отчаянно лягался (хорошо хоть, что ноги босые), пытался пырнуть Сергея пальцами в глаза. В ответ получил головой в лицо и, ошеломлённый, на секунду сник.

Арсений вдруг понял, что очутился в руках врага более сильного, чем сам. Обстоятельство непривычное, мерзкое, а сейчас и смертельно опасное. Нанося и получая в ответ удары, он всем существом чуял, что время уходит, — минута за минутой, секунда за секундой. Он вовсе не сдавался, нет, просто ненавистный Белозёров прижал так, что рёбра трещат. Да ещё врезал лбом в нос, вызвав короткий провал в сознании.

Однако подстёгиваемый отчаянием Арсений тут же встрепенулся и сильно ударил Сергея коленом в пах.

Дикая боль пробила тело навылет. Каждый нерв, каждую клетку. Кто получал такие удары, — знает… Но градус бешенства, овладевший Сергеем, был сейчас выше боли. Мучительно вскрикнув и скорчившись, он всё же отчаянным рывком свалил Арсения на пол. Рухнул сверху, придавив всем телом. И душил врага, не чувствуя даже, как тот кулаками молотит его по лицу. А когда полузадушенный Арсений ухитрился сунуть палец Сергею между губ и начал рвать рот, вцепился зубами в руку так, что народоволец страшно засипел (кричать уже не мог). Перестал сопротивляться…

Разжав ладони, Сергей кое-как сел. Тупо огляделся. Калюжный лежал на спине, раскинув руки, и признаков жизни не подавал. На горле убийцы вспухли багровые следы. «Задушил, кажется», — безучастно подумал Сергей. Раскаяния или жалости не было, да и с какой стати? Окажись у Калюжного ещё один нож, кроме потраченного на Малеева, исход схватки, скорее всего, оказался бы иным. А теперь одним сумасшедшим революционером стало меньше, — и хрен с ним… Разве что по-хорошему надо было бы взять живым, чтобы вытрясти подробности о работе на Фитча. А потом судить и отправить на эшафот… Но тут уж как вышло, так и вышло.

С трудом встал, — ох, с каким трудом… Тело стонало от боли и требовало покоя. И вроде бы, если с убийцей покончено, можно вызвать помощь, а потом расслабиться. Лечь, обложившись примочками. Не думать, что всего несколько минут назад был на волосок от смерти…

Но! О какой опасности кораблю успел сказать Малеев перед гибелью? И почему Калюжный, едва успев убрать офицера, кинулся в каюту, начал копаться в рундуке?

Деревянный рундук, равнодушный свидетель смертельной схватки, по-прежнему стоял с откинутой крышкой. Тяжело передвигая ноги, Сергей приблизился, встал на колени и заглянул внутрь. На первый взгляд, ничего интересного: личные вещи покойного, и только. Но именно сюда кинулся Калюжный, именно здесь что-то искал вместо того, чтобы после убийства Малеева немедленно затаиться. И ясно, что предметом поиска были отнюдь не офицерские кальсоны…

Сергей принялся выкидывать из рундука вещи одну за другой. На пол полетели туалетные принадлежности, бельё, какие-то книги. Из раскрывшейся шкатулки выпали несколько запечатанных карточных колод. Сергей невольно покачал головой, чертыхнулся и скривился, — до того болели губы, разбитые сильным ударом Калюжного.

Под аккуратно сложенной рубашкой рука вдруг нащупала какой-то объёмный металлический предмет. Нетерпеливо откинув мешающее барахло, Сергей впился взглядом в найденный экспонат.

Это была большая круглая жестянка с завинчивающейся крышкой. Можно сказать, металлический футляр. Сергей попытался сдвинуть её пальцем, — не вышло, тяжёлая. Тогда он аккуратно отвинтил крышку и заглянул внутрь.

Жестянка была до краёв наполнена каким-то желтовато-белым сыпучим веществом, похожим на сахар. Сергей непонимающе потряс головой. Зачем покойному офицеру столько сахара? Не гнал же он тут втихаря, на борту судна, самогон… Хотя нет, не сахар. Вещество издавало довольно резкий химический запах. Точно такой же запах Сергей мимолётно ощутил в тот момент, когда кулак Калюжного разбил ему рот. Что за притча? И почему из глубины жестянки доносится негромкий, но явственный звук?