Месть Альбиона

Немного успокоившись, Настенька заявила, что должна непременно поблагодарить капитана Жукова, спасшего Сергею жизнь. К тому времени капитан, к счастью, идущий на поправку, находился в лечебном отпуске. Их с Ефимовым Сергей пригласил на ужин, познакомил с семьёй, и вечер удался на славу. Один из тостов полковник провозгласил за Сергея, за его мужество и самоотверженность, за офицерский долг, который бывший поручик отдал сполна, — даром, что уже много лет носит штатское. То ли в шутку, то ли всерьёз добавил: «Коли рисовать надоест, ступайте к нам, Сергей Васильевич. Вы нам подходите. Хорошее место гарантирую. Спокойную жизнь, увы, нет…» Настенька и Авдотья Семёновна одновременно всплеснули руками. «Шучу, шучу! — тут же отработал назад Ефимов. — Такого художника использовать на службе, — это всё равно, что микроскопом гвозди заколачивать. Не по-хозяйски!»

В курительной комнате, без женщин, за рюмкой коньяку вспоминали недавние события.

Перед встречей с Фитчем квартиру обыскали и револьвер в ящике стола, конечно, обнаружили. Оставив на месте, патроны из барабана прибрали. Собственно, можно было бы изъять и «смит-вессон» целиком, но Ефимов решил иначе, — пусть лежит. К тому же по его команде Ивашов зачем-то заклинил оконную ручку. Возможно, в изощрённом воображении полковника представился психологический этюд, разыграв который, удастся сломить резидента, если тот заартачится и на сотрудничество не пойдёт.

Этюд удался на славу. Не сумев выскочить в окно, англичанин схватился за револьвер. Приставив ствол к груди Белозёрова и спустив курок, Фитч вместо выстрела услышал звонкий щелчок бойка. Вспыхнувшая было надежда спастись тут же и рухнула. А следом ещё удар пресс-папье по голове, нанесённый недрогнувшей рукой Сергея…

В общем, резидент окончательно растерялся, сник и наконец согласился написать всё, что от него требовалось. Сверх того, он дал расписку о согласии сотрудничать с контрразведкой Российской империи. Писал по-английски, ссылаясь на плохое знание русской письменной речи, но и это было предусмотрено: Семён Борисович оказался переводчиком, владевшим английским, как вторым родным. Он-то и проконтролировал, чтобы Фитч написал всё подробно и по делу…

Потом, уже в кабинете полковника, Сергей просматривал признание резидента и споткнулся взглядом о строку.

— Смотрите, что пишет, — сказал он сквозь зубы. — «Задача ликвидировать императора Александра Третьего была поставлена перед Сикрет Интеллидженс Сервис высшим руководством Великобритании…» — Отложил документ, сморщился. — Невероятно!

— А что вас, собственно, удивляет? — спросил Ефимов утомлённо.

— Ненависть их… Запредельная, животная, иррациональная…

Полковник поднялся и подошёл к окну. Вгляделся в предрассветные сумерки.

— Запредельная — да, животная — да. Иррациональная — нет, — откликнулся он, не оборачиваясь. — Как раз всё очень рационально. Это же питекантропы, Сергей Васильевич. Современные джентльмены-питекантропы. Стало быть, и живут инстинктами: подобраться к сопернику, проломить голову, урвать чужой кус… Нет у меня иллюзий на сей счёт. И за этот чужой кус сегодня удавятся, как тысячи лет назад.

— Ну, это вы чересчур…

— Ничего не чересчур! Почему нас ненавидят? Слишком богатые мы, большие. На территории одной Сибири пол-Европы уложится и не чихнёт. Земля, моря, леса, недра, — это всё Россия. Да они там, — хоть Англия, хоть Германия, хоть Австро-Венгрия, — слюной давятся, когда на карту смотрят. И через сто лет давиться будут. Боятся нас, конечно, а как же? «Русский медведь» и всё такое… Сами сволочи, и других в том же подозревают. Поэтому, кроме корыстной подлости, от них ждать нечего. Думаете, зря сказал император, что у России только два друга — армия и флот? С намёком сказал… Я бы ещё только добавил: разведка и контрразведка.

С крылатым выражением Александра Белозёров был полностью согласен, тем более что всего несколько лет назад и сам носил погоны. Против дополнения Ефимова тоже не возражал. Вербовка Фитча ложилась в основу большой игры, в которой сражение против главного врага разворачивалось отнюдь не на земле или на морских просторах, — в тихих кабинетах спецслужб. Ставка в игре была наивысшая — безопасность России. И пусть эта игра будет идти уже без его, Сергея, участия. Он своё дело сделал. Но не оставляло ощущение причастности к важнейшим событиям, знать о которых — удел немногих. И ощущение это рождало в душе негромкую гордость…

А жизнь продолжается. Стараниями неугомонного Фалалеева в Санкт-Петербурге прошла уже пятая выставка работ художника Белозёрова, — и вновь с большим успехом. Она окончательно упрочила репутацию Сергея как одного из лучших живописцев России. Выставку почтил присутствием цвет общества. Настенька с гордостью читала вслух триумфальные отзывы в столичных газетах, и Авдотья Семёновна не могла наплакаться. Всё хорошо. Но не хватало в череде выставленных портретов одного, — портрета девушки с надменным взглядом больших изумрудных глаз. Он никогда не будет дописан. Да и девушку увидеть больше не суждено…