Месть амазонки

На следующий день на всех углах был зачитан указ короля. За убийство придворного, неподчинение и попытку бунта приговорить воина Паланга к сожжению на костре. Все, кто был на ристалище и видел, что произошло, недоумевали. В чём бунт? Воин освободил город от колдуна.

Перешептывания раздавались в каждом переулке, в каждом доме. В город были спешно стянуты войска, и после захода солнца горожанам было запрещено появляться на улице.

* * *

Весь день с самого утра Лин не покидало чувство беды. Когда Паланг вскочил на коня, она еле удержалась, чтобы не броситься к нему. Остановить, удержать! Лаской, слезами, силой, как угодно. Но он взглянул на неё и ласково улыбнулся. Суровые черты осветились нежностью, а в глазах полыхнул дикий огонь.

Она поняла. Это не он идёт в бой, это духи его племени бушуют в крови, и ей осталась только стоять рядом с кузнецом. Всё шло прекрасно. Она видела, с какой лёгкостью он разбирается с противниками, как уверенно побеждает. Когда голова воина Змеи покатилась по земле, она вскочила на ноги и завопила от радости. Он победил! Но тут же осеклась.

Чувства страха и беды с новой силой нахлынули на неё. Потом случилось то, ради чего всё было начато. Что он ответил королю и как смог приблизиться к колдуну, оставалось загадкой. Но она ясно видела, как мелькнул меч и голова колдуна покатилась. Как набросились на воина прихвостни, как, разбросав их, он спокойно сдал оружие и как сгорело в колдовском пламени проклятое тело. Его увели. Народ бесновался, радуясь избавлению от колдуна. Кузнец даже забыл об уговоре, и герольдам пришлось дважды выкрикивать его имя.

Потом начались странности. Паланг так и не вернулся в харчевню, а наутро она услышала королевский указ. За убийство приближённого ко двору, попытку бунта и смуты, в назидание другим, воина Тигра сжечь!

Её словно ударили по голове. Мыслей не было. Чувства словно умерли. Она вышла из харчевни и направилась на конюшню. Сапсан, привыкший к ней за время общения, нехотя двинулся следом, когда она взялась за повод, чтобы увести его с ристалища.

Недоверчиво кося огненным глазом, огромный жеребец фыркал и настороженно встряхивал головой. Заведя его в стойло, она оставила всё, как есть, понимая, что ей не хватит сил расседлать жеребца. Теперь она была рада этому. Словно во сне, она прижалась к морде коня и, заглянув ему в глаза, попросила:

– Не бросай меня, пожалуйста.

Конь, словно вняв её просьбе, успокоился и позволил ей сесть верхом. Выехав из конюшни, она направила коня в сторону оружейной лавки. Кузнец был уже в курсе. Она застала его сидящим в задней комнате с кувшином вина. Увидев гостью, кузнец встал и, поклонившись, пророкотал:

– Прости, госпожа, это я виноват. Я своими просьбами погубил такого воина. – На глазах огромного мужчины сверкнули слёзы.

– Ты не виноват. Он сам выбрал свой путь. Они все поплатятся за это. Прикажи подать перо, чернила и пергамент.

Кузнец рявкнул приказ, а Лин уселась за стол, отодвинув вино. Написав записку, она задумалась, затем попросила:

– Найди десяток метательных ножей.

Недоумённо пожав плечами, кузнец вышел в лавку и вернулся, неся перевязь с десятком отточенных как бритва ножей.

– Отлично! – похвалила Лин, взвесив нож на ладони. Она молча поднялась и, подойдя к мастеру, положила ему ладонь на локоть.

– Не казнись, это не твоя вина. Не поминай нас лихом. Прощай.

Лин вышла, закрыв за собой дверь, словно отсекая всё прошлое. Вскочив на коня, амазонка направилась обратно в харчевню. Отведя коня в стойло, она вернулась в комнату и, закрывшись, уселась на постель, прижав к себе его подушку, вдыхая запах любимого тела. Словно заворожённая, Лин просидела до самого вечера.

Когда солнце склонилось к закату, она поднялась и, глянув в тусклое оконце, тихо сказала:

– Пора.

Выскользнув из харчевни, она бесплотной тенью двинулась в сторону дворца.

Ни стража, ни свирепые псы, ни высокий забор не смогли удержать её. В темноте она проникла в здание и, спрятавшись за статуей, в нише, стала ждать. Её усилия не пропали даром. Очень скоро в коридоре появился какой-то вельможа, важно шествовавший в гордом одиночестве.

Ей повезло, это был второй советник короля. Чуть высунувшись из своего укрытия, она быстро осмотрелась и коротко взмахнула рукой. Остро отточенный кусок стали сверкнул серебристой бабочкой, и вельможа повалился на ковёр, не издав ни звука. Нож вонзился в горло. Лин выскользнула из своего укрытия и, быстро осмотревшись, положила на труп кусок пергамента. Спустя четверть часа она уже скользила по улице, избегая освещённых мест.

* * *