Месть базилевса

Кстати, надо все-таки как-нибудь пересилить себя, заделать наследника жене богоданной, дурище Асклепии, подумалось вскользь. Дура, шлюха, но тоже из древнего рода Кастионидов… Положим, закрыть глаза, стиснуть зубы и начать ее в задний проход, представляя себе бронзовые ягодицы и мускулистую спину Навклера Гергида, прекрасного как божок Древней Эллады. Хвала Всевышнему, дура-жена следит за красотой тела, ее крепкий зад на ощупь вполне может сойти за упругие ягодицы юноши… А уж потом можно вовремя повернуть ее и излить семя туда, откуда, по недоразумению Господа, выходят дети, словно цветы из грязи…

Это, конечно, забота не сегодняшнего и не завтрашнего дня, просто он, как герой древности Цезарь, умеет думать сразу о многом…

Патрикий часто тешил себя размышлениями, что если бы все его извилистые, хитроумные планы были претворены в жизнь, то Менандр Акоминат вполне мог бы превзойти славой Цезаря или самого Александра-македонянина. Но, к несчастью для современников и потомков, о величии его замыслов никто не узнает. Скорее всего, не узнают. Наигравшись в мыслях, наметив пути и методы достижения цели, патрикий быстро забывал и их, и саму цель.

К чему суетиться, как водонос в засуху, и выпрыгивать из штанов в сомнительном намерении дотянуться до неба, если ты без того родился на золоченом ложе?

2

Сотня северян шла тихо, без обычных шуток и разговоров – Косильщик приказал молчать и сопеть в две дырки. Был слышен лишь топот и побрякивание доспехов оскальзывавшихся на камнях. Факелы не зажигали из осторожности.

Южная ночь парила теплом, но была темной, хоть глаза выколи. Изредка выглядывала из-за рваных, быстро бегущих по небу туч луна, но тут же пряталась снова. Неумолчно стрекотали цикады, по-северному – саранча, в черноте кустов мелькали искры – чудные букашки-светляки.

– Слава базилевсу Юстиниану! – донеслось со стороны.

Пришли, понял Любеня.

Офицер, окликнувший их, помедлил несколько мгновений, высматривая среди северян багрянорожденного. Узнать не просто. Чтоб не выделяться, Юстиниан оделся, как остальные дружинники – кольчужная рубаха, простой, без украшений и перьев шлем, меч на широком поясе, круглый щит за спиной. По росту узнать? Так воины фиордов все рослые, их конунгу Гуннару, к примеру, большинство ромеев по плечо макушкой… Так кто тут без носа? Поди, разбери в темноте! Они, эти варвары, все меченые, испятнанные шрамами и рубцами. Рассказывают, ловят у себя в лесах медведей или волков и давай на спор – кто быстрей закусает зверя…

Но офицер все-таки углядел правителя. Подобрался, подбежал так стремительно, что один из двух телохранителей Юстиниана, огромных чернокожих нубийцев, которые, казалось, вообще говорить не умели, заступил ему дорогу. Предупреждающе расправил плечи.

Офицер понял, остановился, не дойдя нескольких шагов до правителя. Луна в это время опять проглянула сквозь тучи, словно заинтересовалась: что делают среди ночи в безлюдных камнях вооруженные воины? Стало видно, на волосах и доспехах офицера мукой лежала пыль от белого камня, на широком лице, через всю щеку – мазок грязи. Вокруг в беспорядке раскиданы кучи земли и камней. Торопились, копая.

Ноги бы не поломать, вскользь подумал Любеня. Проход в подземелье… Какой там проход – дыра в земле, больше похожая на лисью нору.

Видимо, Риномет тоже об этом подумал. Глянул на офицера, потом, с сомнением, на узкую яму, полого уходящую в землю.

– Я сказал: чтобы воин в полном вооружении мог спуститься! – сказал он гулко и громко в тишине.

Офицер вздрогнул.

– Можно, базилевс! Спуститься можно, не сомневайся. Я сам проверял! – быстро ответил он.

– Разреши, я пойду первым, базилевс? – спросил Гуннар.

Юстиниан коротко глянул на него:

– Ты конунг, ты здесь командуешь.

По голосу было слышно – улыбается. Доволен шуткой.

Дружинники одобряюще закивали. Правильно, в бой нужно идти веселым, тогда Один, Бог Рати, охотнее подарит победу. Веселье – от богов-ассов, а грусть и сумрак – от мрачных великанов Утгарда. Базилевс ромеев верит другим богам, но – смелый человек. Это ясно, раз сам пошел с ними.

Гуннар подошел к щели, посмотрел, примерился и скользнул вниз. Ловко и стремительно, как он всегда двигался.

– Давай следующий, – глухо, чуть слышно донеслось из-под земли через некоторое время. Глубоко все-таки.

Следом за ним, небрежно отстранив забеспокоившихся телохранителей, вниз начал спускаться сам базилевс. Не так быстро, цепляясь за выступы, но тоже достаточно ловко.

Любеня, готовясь спускаться в свой черед, вспомнил, как уговаривал Заринку остаться в лагере. Улыбнулся. И ведь понимала, что не возьмут, сказано же было – лучшие воины. А не сопливые девы с самомнением до небес!.. Не баловство – брать столицу империи с сотней воинов. Но – просилась, клянчила, как маленькая.

И правильно, что не взял!

А слова ее на прощанье: «Ты только береги себя, миленький! Вернись!»

Никогда еще его так не называла.

До сих пор тепло на сердце от ее слов. Хорошо как-то…

* * *