Месть – блюдо горячее

– Собак мы Сергею Маноловичу покажем, тут все просто. А вот с Болмосовой загвоздка. Вы никогда ее не видели?

– Нет, только слышал много неприятного.

– Мягко формулируете, Алексей Николаевич. Мы тут все от нее волками воем, так она нас достала. Есть же люди беспардонные! Службу нести некогда, только вокруг нее плясать. Врывается в кабинет без очереди, кричит, что она вдова предводителя, а тут никакого уважения… Болмосова считает, что все вокруг ей должны. Сама она никому и ничего, а вот ей – все!

– Знавал я барынек похуже. Ну, Христос терпел и нам велел. Лучше расскажите про ее ходатая, Азар-Храпова. Куда он делся, по-вашему? Голову ему проломили или он нашел облигацию, присвоил и лег на дно?

– Может быть, и так, и эдак, – вступил в разговор начальник сыскного отделения. – Человек он, надобно отдать должное, ловкий. С людьми ладить умеет.

– И с ворами знаком, – вставил Азвестопуло.

– Чай, и вы по должности знакомы с ворами? – иронично уточнил Дубровин. – Я вон тоже знаком, и Алексей Васильевич. Что с того?

– Я не в обиду, а к тому, что человек знающий и понимает, куда ему пойти за справками. Вы наверняка пытались выяснить его тропинки, когда принялись искать пропавшего человека. По-вашему, он жив?

Саратовцы предсказуемо замахали руками: конечно, жив, только прячется. Зачем им в статистике лишнее убийство? Питерцы поняли, что с этой карты лучше не заходить, и повели разговор иначе. Опрашивали воров или нет? Что они сказали?

На это ответил Побединский:

– Господин полицмейстер поручил поиск Азара мне. Первым делом я вызвал к себе учетных[62], которые громят квартиры. Их человек двадцать, все нам известны, ловить никого не пришлось. Ограбление коллежской советницы не бог весь какое событие. Добычи взяли не густо, примерно на тысячу. Если, конечно, считать билет по номиналу в сто рублей. Интереса ребята не проявили, отмахнулись. У всех свои дела, старуху знать не знают.

– Похоже это на правду? – уточнил Лыков.

– А кто же ее знает, правду? Но вроде не врут.

– Бывший околоточный, надо полагать, тоже с них начал?

– Да, ребята так и сказали: ты не первый нас пытаешь, Николай Никитич раньше тебя любопытствовал.

– Он для них Николай Никитич? – отметил статский советник. – Уважали его?

– И уважали, и боялись, и договаривались, – подтвердил Дубровин. – Дважды он поднимался в помощники пристава, мог бы и приставом служить. Из ходовых ходовой[63]! Голова варила!

– Даже так?

– Азар пятнадцать лет в саратовской полиции оттрубил, все блатные тайны знал. В начальстве, правда, не удержался, там интриги и доносительство. К тому же образования у него для роста в чинах не хватало. Но уважением Николай Никитич пользовался большим, и заслуженно. А его в шею вытолкал прежний полицмейстер.

– Но ведь за дело? – продолжал настаивать Лыков. – Какая была причина отставки? И как выгнали – с прошением или по третьему пункту?

– С прошением. На коленях, говорят, вымаливал. А причина проста – не угодил падишаху. Внешне выглядело законно. Азар-Храпов ссорился с домовладельцами по поводу плохой уборки мостовых, содержания выгребных ям, санитарии в кухмистерских. Ну, брал на лапу, когда виноватый хозяин устранял недостатки без протокола. Ведь так все делают! И ему подвели специального человека, который держал портерную. Фамилия нехристя Хусматудинов. Противный инородец… Задумано было качественно. Хусматудинов нарочно допустил небрежность, также в помещении нашли пустые бутылки из-под водки… Протокол Николай Никитич составлять не спешил, а предложил договориться. Владелец заведения охотно согласился, все было как многократно до того. Барашка в бумажке[64] поднес, протокол порвали, а утром он жалобу полицмейстеру на стол. И номер десятирублевой купюры записал, подлец.

– Выходит, околоточного выгнали за дело, – осторожно проговорил приезжий статский советник. Ему тут же ответил местный чин пятого класса, Дьяконов:

– Что, где-то в империи обстоит иначе? Алексей Николаич, вот от вас не ожидал. Столько лет в полиции… Кто не берет? Разве только трое: Бог-Отец, Бог-Сын и Бог Святой Дух. Остальные – люди, им пить-есть надо.

Такие слова вполне тянули на богохульство, но питерцы не стали заострять внимание. А полицмейстер развил мысль:

– Николай Никитич Азар-Храпов был весьма полезным на своей незаметной должности. Ведь околоточные надзиратели они как фельдфебели в армии – тянут самую лямку. Офицеры в грязь не полезут, а кто-то должен же разгребать дерьмо. И нижние чины там по самую макушку. Азар примирял склочников, держал трактировладельцев в узде, быстро находил украденное. Да, прилипало что-то к его рукам. Однако он знал меру. Не брал лишнее! Люди это ценили. И когда околоточного выгнали со службы, его не бросили. Частный ходатай по судебным делам – материя тонкая. Тоже можно сказать: он там в судах договаривается о взятках. Да так и есть, конечно. Однако так, да не так. Точнее, у медали разные стороны. Человек, знающий меру, – полезный человек. И с ним продолжили иметь дело.

Начальника перебил главный городской сыщик: