Месть для ласточки (СИ)

- … что? - заторможенно отреагировал альфа, явно не подозревая о таком выкрутасе. С чего это такие новости? За что? Он никогда ничего плохого-то не делал Алану, не успел просто! А тут словно омега что-то узнал. Что-то, что вызвало такую реакцию и подорвало доверие. Омега не верит ему, но причина-то в чем? Пока альфа пытался хоть что-то сообразил, глаза Алана заслезились, омега тряхнул головой, но это возымело полностью противоположную реакцию. К черту размышления, если никак не отреагировать, то его сейчас живьем закопают. Взглядом. - Ты беременный? - задает Льюис самый идиотский вопрос, хотя после озвучивания он уже не кажется таким глупым. Ну а в самом деле, почему нет?

- Я? - посмеивается Алан. - Ты веришь в это? Ты же знаешь, у меня разорвана труба. Это не полностью исключает, но значительно снижает вероятность зачатия.

- Но не исключает же, - повторяет альфа. Он не особо размышлял над этим, и по-правде говоря, не знал, что это снижает риск беременности.

- Кто бы мог подумать, что в итоге ласточкой все же окажусь я, - с улыбкой произносит омега, но та быстро слетает с губ, и приходится стереть рукой слезы с лица, потому что ничего уже не видно. Сердце в груди то ли разбивается, то ли каменеет. Звона от осколков нет, так что, наверно, второе. Но почему тогда все еще больно? Словно часть эмоций сглаживается, а часть в разы усиливается. Больно, и Алану кажется, что если сейчас он поднимет руку к груди, то сможет пощупать этот комок.

Сперва это был червячок, закравшийся в душу после поездки в больницу. Не ясно, что именно сподвигло Алана, но он не смог выкинуть из головы те разговоры. Наверно, все-таки хотелось сказать Георгу, что с ним все хорошо. С ним, тем кого Алан не хотел бы знать никогда. Он не собирался с ним связываться, знакомиться или помогать чем-то, если то требуется. Просто узнать, что он живет где-то своей жизнью, чтоб ненароком не соврать отцу. Все именно так.

Все пошло не так.

Льюис сознался.

Он понял не сразу, что произошло, и что значит ответ омеги, но буквально за пару секунд все расшифровалось само собой. Ласточка — та самая свободная птица. Запутавшаяся в лентах птица, что не может улететь.

Алан никогда не говорил о своей беременности, но Льюис не удивился не капли. «Ты же знаешь», - и молчаливое принятие этих слов. Впрочем, будучи прижатым к стенке Льюис и не стал бы отпираться. От правды не убежишь, но как-то быстро она настигла. Наскочила со спины в самом начале. И не вышло. Ничерта не вышло, потому что Алан утирает слезы и даже не орет на него. Никаких криков и драк, просто слезы, которые безумно хочется стереть. Обнять бы омегу, утешить его, но можно ли теперь?

- Ты все знал, - произносит повисшую истину омега.

Он мог много еще чего добавить, но решает ограничиться. К чему все эти вопросы, вроде: «За что»? Хочется спросить, каково это было? Какова на вкус такая «месть»? С какими чувствами приходилось засыпать в одной постели? Чем бы все это должно закончиться? Хочется спросить. Но не узнать ответ.

- Все не так. Не так, Алан, - максимально спокойно говорит Льюис, пытаясь придать голосу уверенности, но выходит не очень хорошо. Тем не менее, ему нужно сказать сейчас как можно больше, чтоб потом не жалеть. Нужно использовать все свои слова сейчас, пока на Алана еще можно хоть капельку повлиять, когда омега успокоится, его взгляды вряд ли можно будет изменить.

- Что не так?

- Все. Никто и никогда не узнает об этом. Какого черта тебя вообще потянуло? Зачем ты решил узнать об этом сейчас?

Нападать на омегу не хотелось, но упреки сами посыпались вперед. Плевать на того ребенка, в самом деле плевать! Но если бы Алан не стал вспоминать о нем, все бы осталось в тайне. Алан бы остался с Льюисом, не задумываясь о том, что их может связывать нечто большее. Не думал бы, что им нельзя быть вместе.

- Ты меня обвиняешь? - опешил омега. - Хочешь сказать, что это я во всем виноват? Ах, да… - понятливо протянул он, - все злишься. Ненавидишь меня? Почему ты недоволен, что я все знаю? Разве ты не хотел этого? Чтоб я узнал? Испытал это на себе. Снова.

Разве случаются такие совпадения? Видимо, для Алана просто выхода другого нет, кроме как оставаться одному. Безопаснее и спокойнее. Разве что-то можно было ожидать человеку, самые длительные отношения которого были с собственным отцом?

Сколько бы не говорили о неправильности, аморальности раньше, омеге впервые стало от этого так тошно. По крайней мере к Георгу он не испытывал чувств, происходящее был простым удовлетворение плотских желаний альфы, вымещением любви, восстановлением счастливой реальности, в которой ночами рядом прижимался омега.