Месть до первой крови

   Эту дверь он видел и даже изучал и раньше – она была той же, без намека на попытку взлома. А вот сам замок оказался новым. Значит, взломщик не тупо отжимал дверь монтировкой, а подбирал отмычки – профессионал поработал…

   «Где интересно Маликов за три дня успел раздобыть профессионального домушника?»

   И тут у Миши шевельнулась внезапная догадка: почему он решил, что журналист второй раз предложит вскрыть квартиру снова ему? Что, мало желающих сделать это и получить деньги? Далеко ходить не надо, в одном их агентстве полно народу! Все как на подбор бывшие опера, определенные навыки имеют…

   «А ведь Эдик в субботу не вышел на дежурство – должен был работать по графику, но позвонил Мише и попросил подменить. А ведь он мог, вполне мог!»…

   Эдика он нашел на точке, пребывающего в приподнятом настроении. Тот барабанил пальцами по рулю и не прекращал шутить.

   — Что счастливый такой? Шабашку получил? – поинтересовался Миша.

   — А чего сразу шабашку... Просто настроение хорошее.

   — Ну, рассказывай…настроение. Кассету Маликову уже отдал?

   Эдик перестал барабанить по рулю и угрюмо глянул на Мишу.

   — Да не боись, — усмехнулся тот, — делиться не заставлю – честно заработал.

   Парень заметно расслабился и даже улыбнулся:

   — Ну, блин… ничего от вас не скроешь, Михаил Саныч! Как вы догадались-то?

   — Работа такая – догадываться. Так кассета еще у тебя?

   — У меня. Вы ж умеете работой так загрузить, что вздохнуть некогда! Сейчас вот сменюсь и на встречу поеду.

   — Ты запись хоть просматривал?

   — А оно мне надо? – резонно ответил Эдик. – Меньше знаешь, крепче спишь.

   Миша среагировал быстро:

   — Сегодня никакой встречи не будет – звони ему и говори, что кассету еще не достал.

   — Как звонить… — снова насупился напарник. – Я уже сказал, что она у меня.

   — Ты знаешь, что в квартире, которую ты обнес , живет следак прокурорский? — серьезно спросил Миша. — Так что сначала я посмотрю эту запись, а потом будешь делать с ней что захочешь.

   Парень был ловким и намного более сообразительным, чем думал Миша. Чтобы не дать ему время снова что-то выдумать, Дорофеев сам набрал номер Маликова, дождался, когда тот снимет трубку, и только тогда передал телефон Эдику. Напарник, пока говорил, недобро поглядывал на Дорофеева, но отвечал то, что нужно: соседи Капустницы по площадке затеяли ремонт, к квартире незамеченным подобрать не выйдет...

   — Как он отреагировал? — спросил Миша, когда парень положил трубку.

   — По-моему не поверил… И сказал, что ближе к ночи Капустницы стопроцентно не будет дома, хочет, чтобы я сегодня пленку и достал. Так что завтра по—любому нужно отдать.

   Пленку просматривали у Миши, у которого нашелся кассетный видеомагнитофон.

   Гораздо удобнее, конечно, было сделать эту запись цифровой видеокамерой, но то, что она именно пленочная – аналоговая – говорило в пользу того, что снимал специалист. Очень немного умений требуется, чтобы качественно смонтировать цифровое изображение – можно хоть свою встречу с Человеком-пауком нарисовать при желании. Подделать таким же образом аналоговую запись, конечно, можно, только любой эксперт в два счета определит, что это монтаж.

   Похоже, Маликов действительно не преувеличивал, когда говорил о серьезности пленки.

   Что касается самой записи, но она явно была кустарной. Снимали обыкновенной ручной камерой, правда с хорошими линзами – расстояние было очень приличным, но картинка оказалась четкой. Сначала крупным планом был взят Старогорский двор – мелькнул он доли секунды, Миша едва смог поймать его на стоп-кадре.

   — Узнаешь? – спросил он Эдика.

   — А то!.. Мы ж три недели в этом дворике Капустницу караулили. Сдается мне, Михаил Саныч, это сама Капустница и снимала – у нее балкон как раз на эти окна выходит.

   Основное время на записи был изображен крупный план окна в доме напротив Сухаревского, где беседовали двое мужчин. Дорофеев сразу узнал в одном из них Василия Катасонова. Второй сидел в кресле и долго что-то говорил – звук отсутствовал вовсе – а Катасонов ему отвечал. В таком духе запись шла минут двадцать: Эдик успел заскучать, да и у Миши внимание притупилось. Он даже не сразу уловил момент, когда гость Катасонова расстегнул небольшую сумку и вынул туго затянутый в полиэтилен сверток. Катасонов немного поколебался и его принял. Миша напряг зрение, Эдик тоже заинтересовался – камера, словно уловив их желание, начала наезжать на сверток.

   — Это ж деньги. Доллары, зеленые – смотрите, Михаил Саныч… — Эдик даже подался к экрану телевизора.

   Маликов не обманул. Катасонов и сам по себе был птицей высокого полета, а уж если вспомнить, чей он доверенный человек, так кассета и впрямь становилась золотой. И Катасонов был первым человеком, который сделал бы все, чтобы запись не была обнародована. Знать бы еще, кто этот его гость?

   Но еще больше Михаила интересовало, кто сделал запись. Сухарева? Тогда они все ее очень и очень недооценили. Или Астафьева? Недаром она так внезапно приехала в этот город и вдруг обосновалась у Капустницы. Однозначно, запись делал кто-то из этих двоих.