Месть фортуны. Дочь пахана

— Я ее за лопухи и к пахану! Мол, забирай выродка от греха подальше. А Капка повернулась, свинячью улыбку изобразила. И давай меня старого передразнивать — гузном трясти, ноги раскорячивать, сморкаться и вонять! Всего вывернула! — сознался Сивуч под громкий хохот.

— За это я и взял стерву! Готовая кентуха! Все чисто обделывает. И все ей легко дается….

— Актриса! — похвалил пахан.

Никто из фартовых не мог предположить, как буйствовала, как негодовала, как не любила эти занятия Задрыга, пока не рассказал ей Сивуч о некоторых случаях из жизни малин, чьи пацаны умели ломать комедию.

— Тебе, мамзели, куда ни шло… Хоть побирушку иль дурку изобразить. А вот пацану попробуй старушечьим скрипом ботать. А надо было. В меховом магазине прикипелась в уборщицах старая алкашка. Ее, сукотку, за блевотин в покупательском зале пинком из магазина вышвыривали. А тут — товар пришел. В магазине четыре склада. В какой с них товар сгрузят? Ведь там — соболь, норки, горностай, песцы, кунички! Аж дух прохватывало! Та алкашка все за бутылку ботала. Тут же — ужралась до визгу и попала в горячке ночью в больницу. Не вытащить ее оттуда. Вот тут-то и сработал пацан. Обрядился под старуху. Его и запихали в складе ажур навести. Он дурака не валял. Заодно все высмотрел. На пластилин снял отпечаток складских ключей. И чтоб ты думала? Все, как по маслу прошло. Без шухера!

— И никто его не рассмотрел?

— Кому был нужен? Он голос той алкашки точь-в-точь скопировал. Бабка с ума б спятила, услышь свое повторение. Когда мех увели со склада, Лягавые и продавцы мозги посеяли от удивления, как это воры склад открыли, не ломая замка? И все ту ханыгу винили, мол, видно, она ключи не раз теряла по пьянке, а воры и уследили, воспользовались.

— Ну голос подделать не сложно. Это много кто умеет, — отмахнулась Задрыга.

— Много умеют? Он своим умением громадные башли огрести помог. А дарма уметь — без понту. Секи про то. Всякая наука должна давать навар, — щелкнул ее по лбу Сивуч.

Задрыга умела сыграть в дебилку. Но не любила, когда на эти занятия приходили пацаны. Им нравилось смотреть, как Капитолина преображается в полнейшую кретинку. Та требовала, чтобы пацаны не мешали и ушли. Но Сивуч отмахивался и говорил — пусть учатся, от них помехи нет.

Мальчишки лишь поначалу молча наблюдали за Задрыгой.

Та, поковырявшись в носу, тащила палец в рот и обсасывала его с причмокиванием, повизгиванием, что конфету. Почесываясь, ловила кого-то в голове, раздирая волосы всей пятерней. По-свинячьи чесала бока и спину об углы. Все это не вызывало эмоций у ребят. Смеяться начинали, когда, задрав ногу, Капка начинала обкусывать ногти с пальцев ног, потом, повалявшись с боку на бок, лезла пальцем в задницу. Чесала, ковырялась там, похрюкивая от наслаждения, закатывала глаза, высовывала язык от восторга. Потом тянула этот палец к носу. Долго его рассматривала, обнюхивала, лизала, даже не морщась.

Мальчишки хохотали до слез. К концу занятий все они всерьез верили, что Задрыга чокнутая.

Та, вдобавок ко всему, ловила себя за что-то на спине, злилась и хохотала совсем как дура. То начинала плясать.

словно в горячке, задирая ноги выше головы, то скручиваясь в спираль, то выгибала ноги в колесо, дергалась, плевалась, несла какую-то чушь. Брызгала слюной, строила дурацкие рожи пустоте.

— Кончай, Капка! Хватит трандой зелень дразнить! — обрывал Сивуч девчонку и прогонял пацанов.

Потом они лазили по деревьям, лестницам и шпагатам. Учились удерживать равновесие на тонкой жердочке, быстро и бесшумно спускались с крыши по тонкой веревке. По едва заметным выступам поднимались по стене дома опять на крышу и тем же путем опускались обратно во двор.

Сивуч учил их не бояться высоты, держаться на ней легко и свободно. Приучал часами лежать в земле. Научил нырять на большую глубину и проплывать, не показываясь на поверхности, значительные расстояния.

— Все это сегодня для будущих побегов! Из тюряг и ходок, — объяснял зелени. И та, понимая, сколь серьезно их будущее — не роптала.

Они умели переносить любую жару и холод. Проскакивали сквозь огонь костра, не опалив ничего и не обжегшись. Они умели отличить на слух все звуки и ориентировались ночью, как днем, даже в лесу.

Сивуч натаскивал их на все случаи нелегкой фартовой жизни. Он учил их драться свирепо и коротко, метать ножи без промаха.

В глухом подвале, похожем на бункер, учил стрелять. Пацаны с завязанными глазами умели собрать и разобрать любое оружие, прекрасно стреляли и метали на слух ножи. Они знали морзянку, умели шифровать и расшифровывать письма. Сивуч учил их бегать быстро и легко, как тень, перемахивать в прыжок через высокий забор. Показывал, как надо бесшумно, быстро и без порезов выдавить любое стекло, собраться в дорогу за минуту, переодеться в мгновение.

Фартовый заставлял «зелень» запоминать, как можно быстро поменять внешность с помощью нехитрых приспособлений. Учил, как сделать любую печать, подделать и выправить документы.