Месть Казановы

На улице было по-весеннему тепло, день выдался солнечный. Элина и Алексей шли мимо сквера, откуда доносилось чириканье птиц.

— Мне в голову пришла одна мысль, — сказал Алексей.

— Какая? — поинтересовалась она.

— Давайте вместе поужинаем.

— Когда?

— Прямо сейчас.

— Но сейчас только полдень.

— Правильно. Но нам еще нужно прогуляться, заехать в магазин и приготовить еду.

— Тогда не будем терять время.

Тайна пляшущих человечков

Автобус уехал перед самым моим носом, я только успела стукнуть рукой по закрывшейся двери. Стемнело. Пошел снег. Люди все прибывали и прибывали — откуда только взялись с пакетами, коробками, елками…

Когда стало ясно, что следующему автобусу не вывезти всех желающих, я направилась к легковушкам, хозяева которых практиковали частный извоз.

На пятачке возле моста всегда стояли одни и те же машины. Это был своеобразный мужской клуб, где водители приятно общались и под настроение, иногда, подвозили клиентов. В отличие от прочей таксующей братии, все они были жителями окрестных домов, чей заработок скорее поддерживал семейный бюджет, но не был его значительной частью.

Зная, что водители обычно собирались в одной машине, я постучала в стекло. Дверца открылась, из автомобиля выглянул мужчина с веером карт.

— Куда вам?

— На Арбат.

Мужчина отрицательно мотнул головой:

— В центр не поеду. — Он обернулся и спросил остальных: — Кто-нибудь хочет?

— Куда? — переспросил седоволосый старик.

Я повторила чуть громче:

— Мне на Арбат.

Старик опять уставился в карты.

— Нее-е-е… Там сейчас пробки.

— Перед Новым годом пробки по всей Москве.

— Нет, не поеду. — Он выбрал карту и покрыл чей-то ход.

Настал момент и мне предъявить козырь:

— Вы немного подождете, потом мы вернемся обратно.

— Сколько ждать? — в глазах старика возник интерес.

— Минут двадцать.

— Простой тоже оплатите?

— Безусловно.

— Едем, — старик сунул карты соседу: — На! Доиграй.

Пытаясь угадать, в какой машине поедем, я двинулась за ним, как ниточка за иголкой. Он подошел к серой «Хонде», открыл дверцу и сел за руль. Я тоже устроилась впереди, и мы тронулись.

Сначала ехали хорошо, но уже через пятнадцать минут уткнулись в хвост нескончаемой пробки. Впереди, насколько хватало глаз, светились красные габаритные огни стоящих авто.

— Вот, за что не люблю Новый год, — водитель дернул ручник и откинулся на спинку сиденья. — Куда бы ни поехал — окажешься в пробке.

Я заметила:

— А у меня в Новый год всегда хорошее настроение. Даже если опаздываю.

— Сегодня точно опоздаете.

— Не важно. Мне просто нужно выкупить из кассы билеты.

— В театр?

— На детскую елку.

— Это хорошо-о-о… — Он улыбнулся.

Я тоже улыбнулась и кивнула на сияющую ель перед офисным зданием:

— Красавица! Помнится, перед Новым годом, на уроках труда, мы делали игрушки: сшивали раскрашенные куски ватмана и набивали их ватой. Потом вешали на елку в школьном дворе.

Старик оживился:

— А в нашей школе перед Новым годом всегда проводили конкурс поделок. Тогда в моде были макеты: заснеженные избушки из спичечных коробков, снег из ваты, трава из крашенной зеленкой манной крупы. Реки и озера делали из стекла, под него для красоты подкладывали голубую бумагу. — Старик поворочался в кресле и радостно крякнул: — Школьную елку всегда ставили на втором этаже, в большом зале, куда выходили двери классов. Мы все к ней сходились, и не было на переменах ни беготни, ни глупых проказ… — Он замолчал и только, улыбаясь, глядел перед собой.

Чуть выждав, я поинтересовалась:

— Кажется, вы не закончили?

Водитель кивнул:

— Вспомнил одну историю… Если хотите, могу рассказать.

— Все равно в пробке стоять.

— Не будете возражать, если я закурю? — Cтарик достал пачку, но потом снова сунул ее в карман. — Нет, пожалуй… Три дня как бросил курить. А тут что-то разволновался.

Я спросила:

— История — новогодняя?

— Самая что ни на есть. — Он поднял глаза и сам себе улыбнулся, как будто вспомнил что-то хорошее.

Мои родители были учителями. Отец преподавал математику, мать — географию. Мы жили в здании школы, в маленькой квартирке с отдельным входом. Так что школа была моим домом.

Это было старинное здание с высокими потолками и трехметровыми окнами в самое небо. По вечерам я в полном одиночестве сидел в пустом классе и читал книги. Класс, полный учеников, и пустой класс — две разные вещи. Когда ты один, ты — хозяин. До сих пор помню это удивительное ощущение: душа моя взрослела и вырастала до величины этого класса. В один и тот же момент я находился в каждой точке его пространства, а оно — в каждой моей клетке. Непередаваемое чувство… Но речь пойдет не об этом.

История, о которой я хочу рассказать, началась в сентябре, когда в нашу школу приехала новая учительница рисования и черчения. Ее распределили к нам после окончания Ленинградского художественного училища. Марина Ивановна была модной столичной жительницей, которую по недоразумению занесло в старинный уральский город.