Месть Казановы

— А я тебе расскажу. — Софья ткнула пальцем в рисунок Лены: — Здесь нет памятника.

— Ну…

— Его здесь нет, потому, что из вашего окна памятник космонавтам не виден. А на твоем рисунке он есть. Значит, твой рисунок был нарисован в другой квартире. И я знаю где.

— Откуда? — побледнев, проронила Анна.

— Николаю стало известно, что у Рылькова был ключ от двенадцатой квартиры, и он приводил туда женщин. Мы думали, что у него была связь с Леной Лейбман.

— Нет! — Зажмурившись, Анна помотала головой. — Нет! Это неправда!

— Его любовницей была ты? — спросила Софья, и Анна кивнула:

— Да, я встречалась с Рыльковым в той квартире.

— Тебе нужно все рассказать Николаю.

— Мне бы не хотелось…

— Придется. — Софья позвонила Николаю, и он немедленно приехал в кафе.

Усевшись за столик, спросил:

— Что у вас стряслось? Откуда такая спешка?

— Тот рисунок рисовала не Лена, — пояснила Софья. — И у нее не было связи с отчимом. Любовницей Рылькова была Анна.

Николай удивленно посмотрел на Анну:

— Правда?

Анна кивнула:

— Да.

— Когда это началось?

— За полгода до исчезновения Лены.

— Она знала об этом?

— Догадывалась. Из-за этого мы с ней поссорились.

— В ту ночь Рыльков приезжал на пляж к тебе?

— Ко мне. Мы сразу пошли на квартиру и провели там всю ночь.

— Почему ты не рассказала об этом следователю?

— Неужели не ясно? Рыльков был женат.

— Значит, Рыльков всю ночь был с тобой? А потом?

— Утром уехал в Зеленодольск. Он был в командировке.

Николай откинулся на спинку стула и посмотрел на Софью.

— Теперь мне все ясно.

— Ты видела Лену на пляже? Или соврала? — спросила Софья.

— Я бы не стала врать. Когда увидела ее, испугалась, что она столкнется с Рыльковым. Он должен был вот-вот появиться.

— Ты поднялась к ротонде, где стояла Лена… — начала говорить Софья, но ее голос заглушил звук проезжающих картов. — Какой жуткий рев!

— Я поднялась по ступеням, но Лены уже не было. Потом приехал Рыльков и мы отправились на квартиру, — повторила Анна.

— От ротонды к парку ведет длинная аллея. Уйти можно только по ней или вдоль балюстрады. Если бы она пошла вдоль балюстрады, ты бы ее увидела.

— Клянусь! Прошло не больше минуты, но Лены там уже не было, как сквозь землю провалилась. Можно было предположить, что она уехала на машине, но машина там не пройдет.

— Ты ничего не слышала, когда поднялась к ротонде? — спросил Николай.

— Типа чего?

— Типа звука работавшей газонокосилки.

— Ночью? — усмехнулась Анна.

— Пожалуйста, вспомни…

— Какой-то рычащий звук был, но точно не газонокосилка… — Мимо них с чудовищным ревом проехал двухместный карт, и Анна заткнула уши. — Кошмар…

— Получше места не нашла? — поморщился Николай. — Здесь толком не поговорить, рядом — база картингистов.

— А я туда и приходила. — Она указала взглядом на сумку. — За шлемом для Соколова.

— Зачем ему шлем? — Словно что-то припоминая, Николай потер висок. — Ах, да… Он же был картингистом…

— Не просто картингистом, а тренером по картингу. Мне нужно идти… — Анна встала из-за стола и посмотрела на Софью: — Папку с рисунками заберешь?

— Заберу.

Оставшись наедине, Софья и Николай встретились взглядами и долго смотрели друг на друга, словно сверяясь мыслями. Наконец он проговорил:

— Думаешь о том же, о чем и я?

Она покачала головой и протянула:

— Не-е-е-ет. Он не мог.

— Мы не говорим о ком-то конкретном. Мы говорим, что той ночью к ротонде подъехал карт. Только для него ширины аллеи было достаточно.

— И тот, кто приехал на карте, увез Лену через парк к водолазной станции?

— Почему бы нет? Во всяком случае, это объясняет ее исчезновение и звук, который гаишник принял за шум газонокосилки. Мы только что слышали его, очень похоже. Подожди! — Николай вытащил из кармана телефон и коротко бросил: — Ну?!

Выслушав несколько слов, он дал отбой и поднял глаза на Софью.

— Что? — напряглась она.

— Пришел анализ ДНК. Это не Рыльков.

День седьмой

Еще никогда Софья не ждала телефонного звонка с таким нетерпением. К двум часам дня терпение исчерпалось, и она решилась позвонить Николаю. Но он позвонил сам, и не по телефону, а в дверь.

Они сели в гостиной, и Николай заговорил:

— Значит, так… Соколов действительно работал тренером по картингу в детской спортивной школе. Водолазная станция в то время неофициально использовалась, как склад секции картинга. Там хранили всякое барахло — то, что уже не было годно. У всех тренеров был туда доступ, любой мог взять ключ, в том числе Соколов. В день, когда умерла Лена Лейбман, у картингистов были турнирные гонки.

— Откуда знаешь?

— В городской архив заглянул. Затем поговорил с главным тренером, его фамилия Карпов. Он до сих пор работает. По окончании гонок они с Соколовым задержались в мастерской. Часов в девять Карпов ушел, а Соколов остался.

— Двадцать лет прошло, как можно такое помнить?

— Турнирные таблицы и журнал учета рабочего времени хранятся в архиве.

— Понимаю, к чему ты клонишь, — сказала Софья. — А вдруг это Карпов?

— Карпов в тот вечер в больницу загремел с инфарктом. К нему нет вопросов, выписка сохранилась.

— И что из этого следует? Какой делаем вывод?