Месть. Книга 2. Печать Раннагарра

— Давным-давно жили два верных друга — могучий дракон Рэй-Наирр и великий эрл-архимаг Мерлин. Однажды Мерлин увидел юную и прекрасную волшебницу Иллариль и полюбил безумно и страстно, но судьбе было угодно все запутать и переиначить, потому что Иллариль отдала свою любовь другому, его другу, дракону с пламенным сердцем и огненной душой. Рэй и Иллариль скрывали свои чувства так долго, как могли, не желая огорчать Мэрлина и не зная, как рассказать ему правду. И однажды он узнал ее сам: увидел любовников собственными глазами и пришел в бешенство, посчитав, что друг предал его, коварно и вероломно отняв ту, которую он так любил. Мэрлин хитростью выманил друзей из дома, и когда те совершенно не ожидали, превратил Рэйн-Наирра в каменную гору-дракона на глазах у не успевшей опомниться Иллариль.

К тому моменту, волшебница ждала ребенка. Обезумев от горя, она прокляла Мерлина за убийство своего мужа. Женщина вложила в грудь эрла еще не успевшее окаменеть огненное сердце Рэя, обрекая род Мерлина на вечную зависимость от того, кого он так подло убил. И предрекла, что свою силу и магию Мэрлин сможет передать только тому наследнику, который родится от винн эль корро — огня его сердца. А выбрать эту женщину для мужчины рода Оттон может только Рэй-Наирр. Легенда гласит, что так будет вечно… и только если огненное сердце простит темную кровь — оживет дракон и проклятый получит свободу. Ты — потомок великого Рэй-Наирра и волшебницы Иллариль, Лив. Последняя из рода драконов, создавших Эсклафидру и, вероятно, единственная, которая могла разрушить наложенное на Мэрлина проклятье. Касс замолчал, переводя дух и собираясь сказать самое главное.

— Элл сегодня приедет за тобой и заберет вас с Джеддом и Лэйном в Айвендрилл, — наконец продолжил он. — Я составил бумаги о его опекунстве над нашими детьми после моей смерти.

— Смерти? — Оливия вздрогнула и, побледнев, бессознательно прижала к животу ладонь, испуганно всматриваясь в лицо мужа.

Касс не ответил, лишь отвел взгляд и отстраненно продолжил:

— Ты сможешь выйти замуж за Светлого Владыку. Благодаря статусу Элла и его правам на детей, Магрид не сможет манипулировать тобой, используя их.

— При чем здесь Элл и почему ты заговорил о смерти? — чувствуя, что начинает мелко трястись от страха, спросила Оливия.

— Потому что мое время на исходе, — предельно честно ответил Касс. Теперь он мог рассказать ей. Теперь его ответ ни к чему ее не обязывал. — Много лет потомкам Мерлина удавалось обходить проклятье. Они нашли лазейку. Они никогда не приходили в храм с незнакомками. Сначала они влюбляли в себя женщину, которую считали подходящей кандидатурой на роль матери для их детей, потом приводили ее к дракону, и если огонь выбирал женщину — сочетались с ней узами брака. Если нет — поиски пары продолжались. Проклятием Иллариль потомкам Мерлина отпускался ровно год на то, чтобы избранница дракона их полюбила. Если в течение одного земного оборота винн эль корро не полюбит свою пару — мужчина рода Оттон умрет. Прошел ровно год, Лив, — Касс отвернулся, вглядываясь в тонкую белеющую полосу горизонта. — Думаю, дальше объяснять ничего не нужно.

Мужчина смотрел на последний рассвет в своей жизни, и сердце его заходилось в агонии, отсчитывая уходящие мгновения его оставшихся минут. И мысли проносились в голове быстрее ветра, и отчаяние жгло душу болью нерастраченных чувств. Было невыносимо горько от того, что никогда не сможет прижать к груди своего маленького сына, услышать его первые слова, увидеть первые шаги, и от того, что у него больше не осталось времени на то, что бы вымолить у женщины, которую полюбил всей душой, такое необходимое ему прощение. И было больно и обидно за недосказанность слов, и быстротечность мгновений, и за невозможность передать взглядом всю бурю эмоций, беснующихся в его душе. Ему было мучительно жаль, что уже ничего нельзя изменить. В этой жизни. Возможно, в другой… Но это уже будет не он и не она…

Время таяло, и солнце огненной сферой поднималось над рдеющей кромкой дня, лаская искрящимся теплом бледное лицо Оливии. Тонкий луч коснулся каменного выступа у ног Касса, осыпав его золотой пылью рассвета, и мужчина резко развернулся, чтобы увидеть лицо любимой женщины в последний раз. Искры заиграли солнечными зайчиками в ее коротких прядях. Заглянув в ее глаза, герцог до спазмов в горле понял, что будет безумно скучать. Где бы он ни был и кем бы он ни был: бесплотным духом или перерожденным существом, он будет скучать по ней.

— Я люблю тебя, Лив, — с бесконечной тоской и болью произнес Касс. — Прощай.

Она беззащитно моргнула, губы обиженно задрожали и безудержные дорожки слез быстро поползли по бледным щекам.

Не желая расставаться с той, которую так любило, сердце нелюдя билось тяжело и гулко, упрямо пытаясь замедлить бег немых секунд, но равнодушному наблюдателю времени, не было до него никакого дела и солнце все поднималось… и Оливия и Касс все стояли…

Дробью осыпались секунды.

Ускользали минуты.

Летели мгновенья.

А сердце все билось…