МЕСТЬ. "Книга вторая. Печать Раннагарра" (ПОЛНАЯ ВЕРСИЯ)

— Я сам задавал себе часто этот вопрос. Люди, которых ты видела на фотографии у меня на стенке. Их больше нет. Я потерял их. Отец стал участником одной из религиозных организаций в нашем городе. Когда человек болен или у него тяжелая жизненная ситуация, он становиться набожным, старается верить в то, что высшие силы ему помогут, потому что помощи больше ждать неоткуда. Отец покончил жизнь самоубийством. Мама не на долго его пережила. У нее было слабое сердце. Кроме брата с сестрой у меня никого не осталось. Брат погиб в Чечне. В одном со мной бою. Будь отец с матерью живы, возможно, он бы не полез в ту мясорубку, в которой оказался я. Сестра и моя девушка стали жертвами криминальных разборок из-за автосалона, которым владел я. Этих людей я наказал. Не всех, но я достану и их. — Алексей замолчал, на скулах играли желваки. Закурив и с шумом выпустив дым из легких, он подошел к окну. Эта исповедь нелегко далась ему.

— Я понимаю, что тебе тяжело — Ксюша поднялась из-за стола. Подойдя к Алексею, она положила ладонь на его плечо. — Ты не успокоишься, пока не уберешь всех, кто виновен в смерти твоих близких.

— По сути, я стал заложником нашей системы. Системы, которая не в силах сама справиться со своими проблемами. Мне грозит пожизненное. За мной охотятся силовые структуры и бандиты. У меня есть близкие мне люди, которым угрожает опасность в случае, если я отступлюсь и поверну назад. — Алексей повернулся к девушке. Их лица оказались рядом. Несколько мгновений оба смотрели друг другу в глаза.

— Я знаю, что ты хороший — Ксения провела ладонью по груди Алексея, не отводя взгляда. — Я это чувствую.

— Тебе опасно со мной дружить — Алексей прижал рукой к своей груди ладонь девушки.

— Я знаю — Ксюша не убрала руку и продолжала смотреть в глаза Алексею.

— Ну что, понравилась тебе моя исповедь? — Горько усмехнулся Махнев.

— У каждого в жизни бывают тяжелые моменты. — Ксюша опустила голову. Ей нравилось стоять рядом с Алексеем. Вдыхать аромат его шампуня исходящего от тела. Рядом с ним она чувствовала себя защищенной. Ксюша давно уже не испытывала подобного чувства. С этим человеком, что стоял с ней рядом и держал за руку, она ощущала себя словно за каменной стеной. Будто весь мир отодвинулся от нее, боясь потревожить.

— А ты? Расскажи как ты живешь? — Тихо попросил Алексей, боясь нарушить ту тонкую связь, что установилась между ним и девушкой в эти мгновения.

— У меня все просто и банально. Я тоже одна. — Ксюша нехотя отстранилась от Алексея и вернулась к столу. Присев она молча теребила тесемки на папке, что лежала в центре стола.

— Мама погибла в автокатастрофе, когда я была еще маленькой. Отец отдал меня своей маме, а сам постоянно пропадал на работе. Бабушка воспитывала меня одна. Два года назад ее не стало. Мы с отцом перезванивались изредка, а теперь вообще перестали общаться. Раз в месяц созваниваемся, чтобы узнать как у друг друга дела. Пару раз залетала в ментовку, но он меня отмазывал, используя свои связи. Ругал сильно. Помог устроиться в институт на кафедру юриспруденции, но возиться с книгами это не мое. Работала в ночном клубе. А недавно встретила двух парней, которые попросили меня передать одну куртку из гардероба другому человеку. Я сделала в точности, как они сказали, но выяснилось, что вещь я отдала не тому человеку. А в куртке лежали наркотики. Потом они заставили меня взять куртку у тебя или поставят на счетчик.

— А почему ты не обратилась к отцу? — Недоуменно спросил Алексей, оставаясь у окна.

— Потому что ему нет дела до меня, да и устроит грандиозный скандал с выносом мозга. Я решила, что сама выпутаюсь из этой ситуации.

— Да уж выпуталась. — Фыркнул Алексей.

— Перестань, итак постоянно чувствую свою вину перед тобой. — Укоризненно произнесла Ксюша.

— Ладно. Проехали. — Усмехнулся Махнев. — Я тебя уже давно простил. Какие планы дальше?

Липкий туман сизой росой осел на окнах кареты, яркий свет обернулся кромешной тьмой, изредка разрываемой слепящими росчерками белых молний. Одна из них беззвучно ударилась о стекло и рассыпалась фейерверком ярких тающих брызг.

Лэйн испуганно вжался в Оливию, спрятав своё лицо у неё на плече, а Грасси тихо запричитав, закрыла глаза.

Ли смотрела на буйство стихии за окном и почему-то ощущала себя её частью. Замкнутое пространство давило на неё. Ей хотелось оказаться сейчас там – в эпицентре пронизываемой разрядами тьмы - влажной, густой, скользкой; быть опутанной её черными крыльями; вдохнуть полной грудью разряженный грозовой воздух и, запрокинув голову, подставить лицо косым нитям холодного дождя; ловить ртом тяжелые капли, задыхаясь в экстазе от прошибающего тело острого озноба; смыть с себя бремя судьбы; очистить тело и душу; уйти за грань, где ты свободна, как ветер, где нет цепей неизбежности и оков предопределенности; где ты – сама себе творец, хозяйка и судья.