Месть Красного Дракона

– Да-да-да, – перебил он, оттолкнулся от стола и принялся расхаживать по офису. И голос его становился все громче, – с тобой она в опасности. Я слышал эту хрень миллион раз. И подобные мысли – самая большая глупость в твоей жизни. Томас бы желал видеть вас счастливыми.

– Мы этого никогда не узнаем.

– Ты просто должен ей открыться. Он бы…

– Тебя там не было, Стив, – заорал я на друга, не выдержав очередного потока нравоучений, – ты не знаешь, что это такое – вновь и вновь прокручивать в воспоминаниях тот гребаный день.

– В случившемся нет твоей вины, Марк. Я устал тебе это повторять.

– Не будь я настолько ослеплен своими чувствами, Томас был бы жив.

– Мы не можем знать наверняка. Но в чем я точно уверен – ты так глубоко погряз во лжи, прежде всего самому себе, что только чудо тебя вытянет из этой трясины. И только с твоим содействием. Все, что тебе нужно было сделать еще тогда, – рассказать Николетте правду. Начиная с истинной причины смерти Томаса Кейна.

Правда бы ее уничтожила. Как Стивен не мог понять? Все эти годы продолжал твердить мне одно и то же: будь с ней честен, откройся, поговори, перестань винить себя. Он просит невозможного.

– Стив, ей было шестнадцать. Как мог я окунуть ее в это дерьмо? Она не должна сталкиваться с нашим миром. Все, чего я хотел, чтобы Ники продолжала радоваться жизни. Не опасаясь, что однажды кто-то может на нее посягнуть.

– И что в итоге вышло? – друг одарил меня горькой усмешкой и взглядом, полным разочарования: – Вы оба скорее существуете, чем живете.

Возможно, подсознательно я понимал, что он прав. Но сожаление – коварная тварь, зажимающая в тиски, из которых крайне сложно вырваться. Цепкие когтистые лапы воспоминаний впиваются в сознание и при любом удобном случае напоминают о себе, унося назад, в прошлое, которое уже не изменить.

Томас Кейн не был слепым и прекрасно видел, в какой момент наши с Николеттой отношения перетекли из братско-сестринских в романтические. Он практически сразу недвусмысленно дал понять, что не позволит втянуть ее в преступный мир. И если я намерен, как и планировалось, занять свое наследное место во главе Драконов, мне нужно отказаться от Ники. И я пытался. Проводил с ней меньше времени, стал вести себя холоднее, не отвечал на ласку. Но видеть ее слезы и истерику было выше моих сил. Да и чувства никуда не делись. Они основательно засели внутри, заполонив каждую клеточку тела.

На следующее утро после нашей совместной ночи я был настолько окрылен и тверд в своем решении бороться за наше совместное будущее, что тут же направился к Томасу. Но не успел сказать и слова. Он заявил, что мы едем в Бейкерсфилд. Вдвоем. Как представители Драконов. Территория городка принадлежала нам, и, как оказалось, наш человек, под чьим контролем она находилась, не смог приструнить местные банды. Результат оплошности – город наводнил дешевый синтетический наркотик, распространение которого мы строго запретили во всех подконтрольных городах. Стив предложил самому все решить, но Томас оставался непреклонен и хотел лично убедиться, что переговоры пройдут успешно. Разговор про Николетту закономерно отошел на второй план. Мозг сосредоточился на проблеме, которая, к слову, решилась буквально за несколько часов пребывания в Бейкерсфилде.