– Считаешь, я не думал об этом? Я не идиот и прекрасно знаю, какие последствия могут быть, – опасения уже давно пожирали меня изнутри, но безграничная нежность Николетты, ее вера в меня – в нас, – построили внутри стену уверенности. Кирпичик за кирпичиком росла убежденность, что трагедии не случится, поэтому решение пришло само собой, – Томас, я хочу ей все рассказать. Пусть решает сама. Это должен быть ее выбор.
Устало откинувшись на спинку сиденья, он потер пальцами переносицу и уставился на дорогу.
– О каком выборе ты говоришь? Николетта даже не поймет, что, находясь рядом с тобой, в любой момент может стать мишенью.
– Я смогу ее защитить.
Горький смех сотряс салон.
– Боже, я будто вернулся на тридцать лет назад. Ты говоришь точь-в-точь как Ричард. Твой отец тоже считал, что сможет уберечь Изи от любых напастей этого мира. Он считал, что их любовь – все, что им нужно. Она священна, и никто не посмеет на нее посягнуть.
– И они были счастливы, – я помнил улыбки отца и матери, как они смотрели друг на друга. Мы с Николеттой могли быть такой же, помешанной друг на друге парочкой.
– И куда это их привело? – Горечь утраты сдавила грудную клетку. Не обязательно напоминать, что их убили. – Прости, Марк, я не должен был этого говорить. Они действительно были счастливы, ты прав. Но я не готов так рисковать безопасностью своей дочери. Извини, но я все еще против ваших отношений, – его голос приобрел твердость, – и ты не станешь впутывать ее в дела Драконов. Я запрещаю ей рассказывать. По крайней мере сейчас. Это не обсуждается.
– Черта с два, – прохрипел я и пулей вылетел из автомобиля.
Отойдя на несколько шагов, со злостью пнул первый же попавшийся камень. Слепая ярость затмила в тот момент все.
Томас всегда говорил, что я слишком экспрессивен в своем гневе. И пытался научить меня справляться с ним, уверенный, что иначе я сильно поплачусь. Негативные эмоции отвлекают, не дают здраво мыслить, перекрывают кислород и усыпляют бдительность. В тот день расплата меня и настигла. Я растерял здравомыслие. Хотя при обычных обстоятельствах, не будь разум занят мыслями о Николетте, я уверен, что сумел бы предотвратить то, что произошло дальше.