Месть Ледовой Гончей

— Да, и тут дело очень холодное, Эд, если ты не заметил, — покачал головой Три Гвоздя. — Все это явно связано с теми мясорубами из братства, которых уложил Буран, тут и гадать не приходится. И то, что вас в Академии накрыли отрядом стражи, и то, что Мертвец пошел за помощью к Добрым, а оказался в камере. Подумай сам, мой друг: если нас отпустили в порту, а не скрутили за сопротивление, — значит, местные не знают того, что знают в Цитадели. Были бы в курсе, что нужно братству, — держали бы до победного, да и само братство не порубило бы солдат Содружества, как помеху. Зачем начинать наши поиски на следующий день? Только потому, что Мертвец обманул сопровождение? Полагаю, о твоей игрушке фанатики никому не рассказывали и, судя по всему, вообще хотят скрыть ее существование. Но я понять не могу, как они вообще догадались тебя тут искать!

— Они следили за нами. С самой Снежной Шапки, — сказал я.

Тройка изумленно хмыкнул:

— Очень вовремя ты сообщил об этом, мой друг.

— Я сам только вчера это понял.

К нам подошла служанка — ослепительной красоты девушка с тонкими чертами лица и изящно приподнятыми бровями. Мы сделали заказ, и я едва сдерживался, чтобы не поторопить ее, перечисляющую лучшие блюда их поваров. Проводив красавицу взглядами, корсары переглянулись. Сабля оценивающе цокнул языком и хитро сощурился, а Три Гвоздя продолжил:

— Собственно, это наш шанс, Эд. Добрые не знают того, что знает Цитадель. Я думаю также — они очень недовольны учиненной ликвидаторами резней в порту. Если донести истинную причину той стычки до кого-нибудь из местной верхушки — у нас есть шанс вытащить ребят. Они получатся жертвами оговора.

— Семь трупов в Академии, — напомнил Сабля.

— Если их не стало больше — есть шанс. Наемников нигде не любят, друг мой. Если это были гильдейские головорезы, татуированные, так и вовсе спишут со счетов.

— У Фарри знак Воровского Закона… — вспомнил я.

— Печально, но решаемо. Если твоя коробка действительно ценная — ты сможешь договориться, друг мой.

От слов бывшего дознавателя мне стало легче на душе. Может быть, и вправду все не так плохо?

Тройка словно заметил мое воодушевление и добавил:

— Вот только в братстве вряд ли сидят дураки, и они постараются выцепить Мертвеца и остальных для своего суда, но насколько я знаю Тайный Двор, это станет проблемой для фанатиков. Особенно после портового инцидента. Только вот у меня нет идей — насколько тесны нынче отношения Цитадели и Содружества. Проклятье, такие схемы, и ради чего? Что умеет эта игрушка?!

— Мертвец говорил, что она может показать безопасный проход за Южный Круг, — буркнул я.

— Хм… Суша?

— Я не знаю.

— Охотно верю, знаешь ли. Если поверить в сказки о капитанах, раз уж Добрые возродились, то можно поверить и в этот проход. Очень выгодное, должно быть, предприятие — каждый захочет приобщиться. Иметь свой канал в Южному Круге — о, тут можно много людей накрошить, мой друг, ради такой-то цели. Вот и стало ясненько, откуда у «Стражей Границ» столько дерева и зерна…

— Я уверен, что они тоже служат черным капитанам и знают о проходе. Старик в Академии вообще говорил, что Берег принадлежит капитанам.

Тройка закивал.

— Мир интереснее, чем мне казалось. Не зря я решил пойти с вами. Как тебя угораздило попасть в такую историю?

— Повезло, — горько сказал я.

Позади чуть громче заиграли бардеры, и с потолка послышался голос:

— Поприветствуем Ивонну Сладкоголосую!

— Собственно, Эд, не переживай, — ободряюще улыбнулся Тройка и поднял глаза на сцену. — Ужин, отдых, крепкий сон — вот что нам нужно. Утром я соображаю лучше. Хороша, да?

Сабля утробно хмыкнул, не сводя жадного взора с Ивонны.

Музыка на миг остановилась, и за моей спиной нежный голос произнес:

— Первая моя история сегодня — это легенда о птице. Птице, преодолевшей губительный воздух Южного Круга и поселившейся под крышей немолодого рыбака.

Мне как сыпанули колючего льда за шиворот. По шее пробежали мурашки, и я подпрыгнул на месте, не веря в услышанное, и обернулся.

— Лайла?! — вырвалось из груди. — Лайла?!

Она застыла, будто зверек, услышавший поступь хищника. Один из бардеров бросил на меня злой взгляд, но играть не прекратил. Позади изумленно хмыкнул Сабля. Слепая сказительница пораженно замолчала.

— Мальчик Эд? — произнесла она тихо, чуть повернувшись к нам. Замешкавшись, коснулась волос, черными пышными локонами спадающих на изящные плечики. — Эд из Снежной Шапки?

Меня окатило изумление тех гостей, кто сидел неподалеку и видел, что перед сценой совсем не мальчик. Что это девочка. Потом в зале возмущенно свистнули, и Лайла вздрогнула, как от удара.

— Найди меня после выступления, мальчик Эд! Пожалуйста! — тихо проговорила она и, справившись с волнением, продолжила уже в зал:

— Рыбак жил один, и та жизнь не была доброй…

Недоумение посетителей растаяло, но я уже и не обращал на него внимания. Я не мог оторваться от того, как шевелятся ее губы. В сердце ныла сладкая боль, в груди стало тесно, и хотелось разорвать глупое девчоночье платье. Из-за шляпки приходилось задирать голову, чтобы видеть самую прекрасную в мире женщину.