Месть легких денег

Была ещё Люся Стефанович. Тоже подруга детства. Но Мирославе даже никогда в голову не приходило желание откровенничать с Люсей.

Шура – совсем другое дело. За его обманчивой внешностью скрывался надёжный человек, умеющий посочувствовать, сохранить всё, что необходимо, в тайне и, если надо, дать совет.

– Вы давно были знакомы с Лидией Ильиничной? – спросила детектив притихшую женщину.

– И да и нет, – несколько загадочно ответила Диана Юрьевна.

– То есть?

– Мы познакомились с ней на круизном теплоходе двенадцать лет тому назад. И как-то сразу сдружились.

– То есть в юности вы Ревакову не знали? – уточнила Мирослава с долей сожаления, потому что не исключала, что причина её убийства лежит в её прошлом. И хотя процент достоверности этой версии невелик, скорее даже ничтожно мал, но всё же, всё же.

– Нет, – покачала головой Чулкова, – в юности нам с Лидой встречаться не довелось. Когда наши пути пересеклись, нам обоим было за сорок.

– Ревакова была тогда замужем? – закинула удочку Мирослава.

– Уже нет, – не заметив подвоха, ответила Чулкова. – Муж ушёл от неё к молоденькой, когда сын ещё был ребёнком.

– У неё есть сын?

– По крайней мере, был.

– Куда же он делся?

– Насколько мне известно, со слов Лиды, поступив в институт, он переехал жить в общежитие и порвал с матерью все отношения.

– Почему? – удивилась Мирослава. – Он учился в другом городе?

– Вроде бы нет, но точно не знаю.

– Однако, даже уезжая в другой город, дети, как правило, не прерывают связь с родителями. Звонят, приезжают в гости.

– Тут была немного другая ситуация, – замялась Чулкова. Но, подумав, всё-таки решила сказать: – Лида тогда уже открыла свою фирму, и сын, не стесняясь, выражал ей своё неодобрение. А тут ещё она завела молодого любовника.

– Виталия?

– Ну что вы! Нет, конечно! Виталий в то время был совсем ребёнком и держался за материнский подол.

«Верно подмечено, – подумала про себя Мирослава, – позднее подросший Виталик Кукушкин сменил подол матери на подол Лидии Ревякиной. Она ведь даже старше по возрасту его матери. Так и хочется повторить за Цицероном: «О времена! О нравы!» Хотя, опять же, «ничто не ново под луной».

Чулкова между тем продолжила:

– У неё тогда был другой альфонс. Альфред Кузовкин, она выдернула его из какого-то ансамбля, соблазнив лёгкой жизнью. Но Кузовкин продержался недолго, по-моему, сразу после круиза он и удрал, не выдержав разлуки с привычной тусовкой. На прощанье он гордо заявил Лидии, запугивающей его нищетой, что художник должен быть голодным. Она пыталась образумить его, говоря, что ты-то, Альфредушка, музыкант! А он упёрся, мол, всё равно художник! И перекочевал куда-то на окраину бывшей Российской империи, – усмехнулась Чулкова, – то ли в Латвию, то ли в Эстонию.

– Это теперь Евросоюз, – как бы между прочим напомнила Волгина.

– Да, наслышаны, – усмехнулась Чулкова, – местечко медленно, но верно превращающееся в дикое поле.

Мирослава не стала спорить и спросила:

– Альфреда кто-то сменил?

– А то! – усмехнулась Чулкова. – Свято место пусто не бывает. Через пару месяцев Лидия познакомилась с Матвеем Гусевым.

– Где?

– В каком-то ресторане.

– Он тоже музыкант?

– Нет. Он был официантом. Красавчик! Вот Лида и запала на него. Она буквально обожала его! Холила и лелеяла! Повсюду таскала с собой! Выполняла все его желания!

– Куда же он делся потом? Умер, что ли?

– Господь с вами! – замахала на неё руками Чулкова. – Насколько мне известно, жив-здоров и даже не чихает.

– Что же заставило парня покинуть насиженное место?

– Сама Лидия и заставила.

Воцарилась долгая гнетущая пауза.

Мирославе надоело ждать, и она повторила свой вопрос:

– Диана Юрьевна! Куда же всё-таки делся Матвей?

Диана пожала плечами.

– Куда обычно деваются альфонсы?

– Не знаю, – с искренним простодушием призналась Мирослава, – у меня ни разу не было такой живности.

Чулкова рассмеялась:

– Догадываюсь, вам ещё рано заводить альфонсов.

Поймав насмешливый взгляд детектива, Диана Юрьевна поправилась:

– Хотя такие, как вы, их никогда не заводят.

– Верно, – согласилась Мирослава, – так куда делся Матвей?

– Понимаете, тут какое дело, – вздохнула отчего-то Чулкова, – Матвею исполнилось тридцать лет.

– И что? – не поняла Мирослава.

– Лида решила, что он стал для неё староват.

– Что? Но Реваковой же было в то время уже за пятьдесят?

– Точно. Лиде было пятьдесят три, почти пятьдесят четыре. Но, как она мне потом объяснила свой поступок, мол, хочется и на работе, и на ложе, чтоб был помоложе. Тем более что деньги на исполнение этой прихоти у неё имелись.

«Вот что делают с человеком неправедно нажитые деньги», – подумала Мирослава и спросила:

– Ревакова с Гусевым мирно расстались?

– Не очень, – покачала головой Чулкова. – Лида к тому времени уже запала на Виталика. И от Матвея хотела отделаться как можно скорее.

– А к Виталику она не охладела? Он у неё жил два года?

– Да. Это не такой уж большой срок. Потом Виталик ещё вовсю цветёт и пахнет. К тому же он достался ей нелегко.

– То есть?

– Она отбила его.

– Ого, – проговорила детектив, не скрывая иронии.