Месть Лисьей долины

– Она, естественно! Девушки из-за любви и не такое делали. А вы думали, я на себя чужую вину возьму? Не, я не дурак. И вообще: попробуйте только мне что-нибудь предъявить при свидетелях – я скажу, что вы все придумали, чтобы оправдать эту психованную. Все знают – она чокнутая, по ночам по крышам ходит…

Я подавила сильнейшее желание размазать этого донжуана по продавленной кровати. Вместо этого я достала телефон и дала Алексу послушать кусок записи, начиная со слов: «Только свистнул, она прибежала».

– Сначала это услышит Тина. Думаю, ей будет полезно. А уже потом я отдам эту запись в полицию. Любая экспертиза докажет, что запись подлинная, а голос именно твой. Ты добегался, Шамраев.

Матрос проводил меня злобным взглядом. Я позвонила лично следователю ФСБ Махотину и сообщила, что сбежавший подозреваемый найден.

Конечно, я не собиралась отдавать запись спецслужбам – ведь я получила ее незаконно. Я частное лицо и не имею права ни вести допросы, ни записывать их на диктофон. Разумеется, ни один суд не примет запись нашей беседы в качестве доказательства. Но Шамраев этого не знает. Будучи уверен, что следователю и без того все известно, матрос на допросе примется петь не хуже канарейки.

Мне пришлось выдержать маленькую войну с прибывшим Умниковым.

– Евгения Максимовна, вы не имели права увозить отсюда Валентину Борисовну Горенштейн, – вполне резонно выговаривал мне Андрей.

– Девушка была в плохом состоянии, – лгала я, глядя честными глазами на молодого сотрудника спецслужб. – Ее жизнь была под угрозой. Состояние показалось мне тяжелым. Поэтому я взяла на себя ответственность – отправила девушку в больницу. Впрочем, я не врач. Так что могла и ошибиться.

– Вы должны были вызвать «Скорую»! – не отставал Умников. – Медики бы зафиксировали следы насилия, и мы могли бы предъявить это Шамраеву.

Ага, и медики зафиксировали бы наркотическое опьянение у бедной Валентины!

– Экспертизу для вас проведет Юрий Агеев, квалифицированный доктор с лицензией. – Я пожала плечами. – В любое время. Пожалуйста. А Шамраев вам сам во всем признается – такой, знаете, наглый молодой преступник, нисколько не отрицает своей вины. Главное, не забудьте сказать, что вам уже все известно.

Я едва заметно улыбнулась. Да, знаю, я действовала не вполне законно. Но если бы я всякий раз ждала, когда полиция приедет вовремя, а преступники раскаются сами…

В общем, в итоге Умникову пришлось меня отпустить. Я подписала протокол (уже сбилась, какой именно по счету) и была отпущена восвояси.

«Фольксваген» дожидался меня на проезжей части. Я села, пристегнулась и поехала в больницу к Тине, а по дороге набрала номер Анны:

– Анна Валерьевна? Это Охотникова. Да, все в порядке, ваша племянница в безопасности. Нет, все верно, ее похитили. Да, это матрос со «Счастливчика». Нет, я справилась самостоятельно. Благодарю вас. Это моя работа. Нет, с Тиной все будет в порядке. Просто легкая простуда. Клиника «Асклепий». Да, подъезжайте, встретимся там. Простите? По моей вине? Я готова обсудить ваши претензии. Но лучше при личной встрече.

Я слишком резко нажала на тормоз, и мой «Фольксваген» жалобно взвизгнул.

– Прости, малыш, ты тут ни при чем, – извинилась я перед верным механическим другом. Потом я из чистой вредности подрезала гробообразный тяжелый джип и с удовольствием выслушала все, что хотел мне сказать его хозяин. Настроение улучшилось, но только слегка.

Анна Горенштейн обвинила меня в том, что по моей вине девочка влипла в неприятности. Отчасти Анна Валерьевна права – я не доглядела за беспокойной подопечной, и девочка ускользнула у меня из-под носа. Но неприятности начались гораздо раньше! Можно подумать, это я воспитала Валентину Горенштейн такой – капризной и без царя в голове.

Коваль ждал меня у ворот клинки «Асклепий». Я рассказала другу о своей беседе с Алексом, умолчала только о том, что удар бутылкой нанесла охраннику Игорю именно моя подопечная. Да, знаю, риск неизбежен в работе охраны, но к своим пацанам Коваль относился как тренер к олимпийским надеждам сборной.

– Кстати, а как там вторая? – поинтересовалась я. – Твои «кузнечики» как следует приглядывают за Лизой Горенштейн? А то как бы нам с тобой не пришлось делать еще один рейд.

Коваль даже в лице переменился:

– Обижаешь, подруга. Все под контролем. Я отправил туда новую смену. А ребята пускай отдыхают.

– Тебе бы тоже не мешало, – сказала я. – Спасибо, Сережа. А куда подевался Константин?

– Помог довезти девицу и свинтил, – усмехнулся Коваль. – Мне показалось, он к ней неравнодушен.

– Хватит с девушки приключений, – твердо сказала я. – Пойду ее проведаю.