Месть Медеи

Выключив компьютер, я легла в постель, на всякий случай оставив включенным ночник. Но он не помог, и всю ночь меня преследовали кошмары. Разлагающиеся трупы пытались лечь со мной рядом, окоченевшими руками разрывая на мне ночную сорочку. Чьи-то ледяные руки дотрагивались до щеки, огромный черный ворон пытался выклевать глаза. Проснувшись рано утром в холодном поту, я почувствовала, как грудь сжимает какая-то неясная тоска. Для бодрости я приняла холодный душ, вяло подумав, что вполне могу и простыть. А впрочем, кому я на фиг нужна? Дочери, ответил внутренний голос. Своей матери, салону, друзьям. На сбежавшем муже жизнь не заканчивается. Повеселев, я позвонила Маше, которая велела приехать в управление через два с половиной часа.

На начало допроса я умудрилась слегка опоздать. Когда, запыхавшись, я влетела в кабинет, допрос уже шел полным ходом.

— Алена Дмитриевна, вы по-прежнему утверждаете, что настаивали на кремации мужа, выполняя его собственную прижизненную волю? — мягко интересовался Оскар.

— Разумеется. Вы что, мне не верите, молодой человек? — в голосе госпожи Семибаевой зазвучала плохо скрываемая угроза.

— Верю. — дипломатично заметил Оскар. — Вот, подпишите этот бланк. Только сначала прочтите внимательно — здесь записано именно то, что вы только что утверждали? Подписали? Отлично. А теперь вы не хотели бы ознакомиться с письменными показаниями Семена Семановича, компаньона вашего мужа?

— Нет, не хотела бы. — последовал лаконичный ответ.

— Почему же?

— Теперь его не могу. — в голосе женщины звучала лютая злоба. — Он и сейчас вредит, купил палату в частном бардаке, нанял сиделку за этим полутрупом ухаживать, как будто врачи и сестры в государственной больнице с этим делом не справятся. Если Тагилу не могут вернуть человеческий облик, к чему сиделка? Только продлевает его мучения.

— Но господин Семанович утверждает, что Тагил Семибаев не только не желал кремации, но, наоборот, очень заботился о красивых похоронах по первому разряду. Хотел, чтобы его похоронили непременно в склепе, украшенном резными надписями…

— Семанович врет.

— Тогда уж, скорее, врут предоставленные им документы. За два года до комы господин Семибаев купил место на старом кладбище, где, кстати захоронения давно запрещены, и оборудовал там небольшой склеп… Вот фотография склепа, а вот и надписи, которые он заблаговременно выбил…

— Мой муж всегда был редкостным придурком. — сухо бросила женщина.

— Так все-таки, почему вы настаивали на кремации? — пропустив ее слова мимо ушей, вновь поинтересовался Оскар.

— Так захотелось.

Я с удивлением смотрела на сухощавую фигуру немолодой женщины, сидевшую так прямо, что казалось, она проглотила железный шест. В этот момент в разговор вмешался сидевший рядом с Семибаевой невысокий полный мужчина, видимо, адвокат.

— Прекратите расстраивать мою клиентку. — внушительно произнес он. — Ей нельзя волноваться. Иначе я буду вынужден настаивать на прекращении беседы.

— У нас тут валерианка имеется — весело произнесла Маша, сверкая ослепительной улыбкой. — Желаете?

Женщина злобно сверкнула на нее глазами и молча перевела взгляд на Оскара.

— Алена Дмитриевна, — как ни в чем не бывало произнес он. — Экспертиза установила, что ваш муж был отравлен ядом под названием тетрадоксин. У вас нет подозрений… — он осекся, увидев, как побледнела женщина. На ее лбу выступили крупные капли пота, дыхание стало хриплым и прерывистым.

— Ей плохо! Немедленно прекратите допрос и вызовите врача! — толстячок вскочил со стула и выпрямился во весь свой небольшой рост.

— Алена Дмитриевна? Вы готовы сегодня продолжать разговор, или мы его отложим до завтра? — спокойно спросил Оскар.

— Готова. — женщина справилась с собой. — Нет, я понятия не имею, кто его мог отравить. То есть я, конечно, уверена, что эта чертовка, с которой он спал, но доказательств у меня нет.

— А как же злая фея? — вполголоса произнесла Маша. На сей раз Семибаева вскочила со стула.

— Что вы такое несете? — злобно выкрикнула она.

— У нас есть показания гражданки, утверждающей, что вы заплатили ей за убийство вашего мужа. — продолжал блефовать Оскар. Но на сей раз он явно перестарался. Женщина глухо вскрикнула, схватилась за грудь, и стала медленно оседать на пол. Даже мне, далекой от медицины, было ясно, что дело плохо. Толстый адвокат забегал вокруг упавшей женщины, квохча, как вспугнутая наседка, Маша брызгала на Семибаеву водой из стоящего на столе графина, Оскар нажал какую-то кнопку, и через пару минут в кабинет вошел человек в белом халате и с небольшим чемоданчиком в руках. Он мельком взглянул на потерявшую сознание женщину и жестом велел нам всем покинуть кабинет.