Месть Осени

Дверь отворилась почти бесшумно, но Мари услышала скрип. И шаги, которые почти полностью заглушал белый ковер. Она поняла, кто пришел. Но обернулась не сразу. Выждала несколько секунд, заставляя себя собраться и не показать слабости и боли. Но стоило взглянуть в синие глаза Инэя – воспаленные глаза с темными кругами, как вся «подготовка» пошла коту под хвост. Мари громко всхлипнула и... в следующий миг ревела навзрыд, уткнувшись отцу в плечо. Тревоги последних месяцев и горечь последних часов требовали выхода. Инэй ничего не говорил, крепко обнял дочь, давая возможность выплакаться, и лишь когда она затихла целую вечность спустя, осторожно отстранил от себя, чтобы оглядеть припухшее лицо.

– Ты похудела, – проговорил с надрывом и добавил: – Прости. Я тебя не уберег.

Мари покачала головой.

– Это не твоя вина. Невозможно защититься от всего на свете. И нет худа без добра. Теперь я знаю, что там – за гранью. Я все расскажу. Нам есть, чего опасаться. Всем нам – стихийникам. Но сначала ответь, как мама? Грэм сказал, она болела.

На красивом бледном лице промелькнула гримаса боли.

– Да, болела. Но теперь ей гораздо лучше. А скоро болезнь останется в прошлом. Едва Веста узнает, что ты здесь. Через осколок такие новости не сообщают. Скажу лично. Сначала хотел сам увидеть тебя. Своими глазами.

– Как тебе удалось? Уговорить ее взять себя в руки? Грэм сказал, ты...

– Твой нареченный наставник слишком много болтает, – проворчал Инэй и взял Мари за плечи. – Я сказал: когда ты вернешься, а ты обязательно вернешься, не простишь себе, если за время твоего отсутствия с ней случится беда.

Мари всхлипнула. Жестоко. Но действенно.

Она, действительно, не простила бы себя. Да, ее поймали в ловушку, но она позволила врагам это сделать. Попалась, увлекая следом Витта и Эрма... Эрма, который до сих пор в огромной опасности.

– И все равно, случившееся – моя вина, – продолжил настаивать Инэй. – Враг находился под боком. А я ничего не сделал, чтобы его поймать.

– Ты не мог...

– Еще как мог. Сумел же загнать мерзавца в угол после твоего исчезновения. Правда, и в этот раз сплоховал. Уничтожил исполнителя, а не главаря.

Мари смотрела на отца во все глаза. Он выяснил, кто помогал Тренту?! Здесь – в Замке?

– Когда ты пропала, я был ослеплен горем и зол на себя, – признался Инэй с горечью. – Объявил, что жестоко покараю виновника исчезновения секретарей. А заодно изгоню из Дворца всю семью, чтобы остальным было неповадно. Поклялся, что поиски – вопрос времени. Но если злодей явится с повинной, или его сдаст кто-то из родственников, так и быть, проявлю милосердие. Знаю, жестоко грозить расправой близким. Но это сработало. Ко мне явился сын преступника. Ты знакома с парнем. Он был твоим наставником в Погодной канцелярии.

Мари чуть на пол не села от неожиданности.

– Эж Юнт?! Ох...

А ведь она видела Эжа незадолго до исчезновения. Столкнулась на Дворцовой лестнице, и тот унес ноги. Мари решила, это из-за прошлогоднего заточения в темницу. А получается... получается...

– Юнт-младший признался, что нашел коробочку с десятком бусин. Точь-в-точь, как я описывал, когда грозил виновным карами. Мол, давно нашел. Но понятия не имел, что это такое. Отец отобрал бусины и запретил прикасаться. Эж не знал, что они опасны, и что отец охотится на тебя или Витта.

Мари усмехнулась. Все-то мерзавец знал. Иначе не шарахался бы, как от прокаженной. Мало посидел в темнице. Ох, мало.

– Так что с отцом?

Инэй виновато развел руками.

– Мы загнали его в угол. Но... он предпочел смерть темнице. Выбросился из окна.

Мари закрыла лицо ладонями. Вот как все повернулось. Трагично. Ужасно. Но ведь папенька Эжа отправил в большой мир не одного стихийника, пытаясь добраться до настоящей жертвы. Отправил на верную смерть. Сесилию уж точно.

– Не жалей его, – попросил Инэй.

– Не жалею, – Мари опустила руки и посмотрела отцу в глаза, чтобы видел, что она не лжет. – Просто устала от смертей и чужой глупости. Зачем Юнту вообще понадобилось охотиться на меня? Мстил за заточение сына?

– Не совсем. Прежде, чем убить себя, Юнт кричал, что не хотел в этомучаствовать. Мол, его заставили. Обещали погубить. Но имя шантажиста он унес в могилу. Как и собственные тайны. У него, как выяснилось, были серьезные карточные долги. Возможно, некто предложил заплатить. Но верится с трудом. Не тот повод, чтобы губить других стихийников.

Мари помолчала, гадая, много ли сил потратил Трент, уговаривая Юнта пойти на преступление. И не одно. Попыток подкинуть бусины было несколько. Надо обладать выдержкой, чтобы не бросить все на полпути. Или очень бояться сообщника...

– К сожалению, главный преступник на свободе. Мы не представляем, кто он. Возможно, – Инэй посмотрел на дочь с мольбой, – стоит скрыть твое возвращение. Пусть негодяй думает...

– Нет. Это лишнее, – перебила Мари. – Я знаю, кто он. Трент Вилкоэ.

Инэй вздрогнул. На лице отразилось неверие, а затем грусть.

– Мари, ты... Этот стихийник много чего натворил в прошлом, но...

Отец не знал, какие слова подобрать, а Мари грустно улыбнулась.