Месть озлобленной души

Я замерла на месте, не решаясь повернуться, ведь она была последним человеком, с кем бы мне хотелось пообщаться, однако ноги дальше не повели, туфли утонули каблуками в почве. Нерешительно обернувшись, я словно столкнулась взглядом с незнакомкой. Миссис Вуд очень изменилась, превратившись из эффектной светской дамы в осунувшуюся женщину средних лет: белая кожа приобрела слегка синюшный оттенок, словно она долгое время не выходила на солнце; лицо покрылось мелкой сеткой морщин, а мешки под глазами говорили о бессонных ночах. Сложилось впечатление, что она давно махнула на себя рукой, хотя раньше всегда была в центре внимания. Сейчас же, облаченная в черное одеяние, мать стояла напротив могилы единственного сына…

Не меняя позы, миссис Вуд повернула голову, осмотрев меня заплаканными глазами. Сложная ситуация: хотелось обнять ее, поддержать и посочувствовать огромной утрате, однако воспоминания о том, через что мне пришлось пройти из-за нее, отбивали всякое желание находиться рядом и уж тем более говорить слова утешения. Судьба всегда платит по счетам, и закон бумеранга никто и никогда не отменял: миссис Вуд отняла у Марка любовь, а жизнь забрала у нее смысл существования…

– Пожалуйста… – Ее губы задрожали, она их прикусила, и из глаз полились крупные капли слез, срываясь вниз под собственной тяжестью. – Я виновата перед вами, и только я должна быть наказана! Это я должна лежать здесь, а не он! Прости меня, Марк! Прости!

Рыдания поглотили ее слова. Миссис Вуд опустилась на колени и хаотично стала откидывать комки грязи, словно пытаясь прорыть в земле путь к любимому сыну. Материнское горе разрывало мне душу, в груди все сдавило. Хотелось провалиться сквозь землю. Глаза уже заполнило соленой влагой, за которой ничего не было видно, кроме расплывчатых силуэтов, и даже моргание не помогало избавиться он нее, словно я попала под дикий ливень, и вода стояла стеной.

Не знала, что делать и как поступить. Хотелось уйти, но здравый смысл вопил, требуя поступить правильно. Вытащив телефон из сумки, судорожно набрала номер мужа и попросила срочно принести бутылку воды. Он не стал задавать лишних вопросов, потому что звук на фоне сам говорил за себя.

Я больше не могла оставаться в стороне, ведь с каждым ударом мое сердце взрывалось на миллион осколков от исходящей от женщины боли. Отбросив все предубеждения, я моментально сократила расстояние и, опустившись рядом с ней, обняла, пытаясь успокоить. Миссис Вуд выла диким волком, цепляясь за меня, словно за спасательный круг. Тяжело терять близких, и мне страшно было даже представить, что она чувствовала в день настоящих похорон… Мы обе дали выход эмоциям, ведь, несмотря ни на что, Марк не зря появился в моей жизни, заставив чувствовать, любить и страдать…

– Прости меня… – тихо заговорила миссис Вуд, успокоившись. – Если бы не я, вы были бы счастливы вместе.

– Прошу вас, не надо…

– Позволь сказать… – Она отстранилась, подняв свои заплаканные глаза. – Я копила в себе это очень много лет, но так и не решалась поговорить с Марком. Мне было стыдно перед ним. Я сломала ему жизнь…

Речь женщины прервалась, когда она перевела взгляд за мою спину. Обернувшись, я заметила Майка, ошарашенно осматривающего нас. Он подходил медленно, словно не веря в происходящее. Однако, приблизившись практически вплотную, молча передал бутылку, предусмотрительно открыв ее, ведь трясущиеся руки женщины вряд ли бы справились с крышкой. Поблагодарив, миссис Вуд сделала пару глотков и опустила голову.

Этот жест я расценила как признак, что ей неловко говорить в присутствии моего мужа.

– Вы можете продолжить, мне от него скрывать нечего. – Слегка коснувшись ее плеча, я снова привлекла к себе внимание отрешенных глаз.

– Будет ли ему приятно это слушать?.. Я не хочу доставлять тебе еще бо́льших проблем, Алана.

– За меня не переживайте, а за нее уж тем более… Я стараюсь защищать жену, а не обижать.

Нортон смерил женщину презрительным взглядом, а когда встретился глазами со мной, отвернулся. Ему была неприятна компания миссис Вуд, и я прекрасно его понимала. Однако, в отличие от мужа, я была склонна к состраданию и прощению, а он, к сожалению, всегда отличался чрезмерной категоричностью и злопамятностью.

– Майк, – укоризненно окликнув супруга, дала четко понять, что сейчас его тон абсолютно неуместен, после чего Нортон развернулся и оставил нас наедине, пробурчав, что будет неподалеку.

– Нас больше никто не потревожит, продолжайте. – Я очень аккуратно дотронулась до женщины, мягко выводя ее из состояния транса.