Месть палача

– Не станут же метать они всякую всячину в тех, кто защищает ворота их города? – в надежде повернулся к каталонским рыцарям Анри де Пелак.

– Мы не отходим от ворот. Стараемся не отходить… Для константинопольцев, да и других греков, слово «каталонец» – ругательное, – вздохнул рыцарь Райнольд.

– Час от часу не легче, – развел руки Анри де Пелак.

– Движение многих воинов насторожит жителей и вызовет их тревогу… Если не большее… Пойду сам. Пусть отряд несет службу и не отходит от ворот. И ты мой друг Райнольд заменишь меня. Если конечно… – и Рамон Мунтанери с надеждой посмотрел на прибывшего из далекой Франции рыцаря.

– Дело важное, дело рыцарское, – усмехнулся тот и с силой вырвал из рук оруженосца только что извлеченный из его тайника в одеждах золотой. – Держи старуха монету и веди нас в логово разбойников. Сколько бы их там ни было, они будут жалеть даже в аду, если встанут на пути «Когтя дракона».

– Мой меч не такой устрашающий, но быстрый, проворный и в достаточно умелых руках. А когда речь идет о Грете, то ее похитителям, будь то «синий дьявол» или сам сатана, не укрыться от возмездия, – выхватывая меч, воскликнул Рамон Мунтанери.

– А особенно от «Пламенеющего» в моих руках! – с готовностью добавил и Жак.

Глава одиннадцатая

Это было до того непривычно, что приходилось часто вертеть головой.

Все верно, все правильно. Вот он – всесильный (после бога и василевса) Никифор. Вот он – привычный и своеобразный Константинополь. Вот они – глупые, умные, праздные и суетящиеся людишки. Вот они – торжественно необъяснимые небеса. От чего же Никифор чувствует себя неуютно? Ведь все так прекрасно, что большего желать, только Господа гневить.

Нужно было все же начать день как обычно; с тысячи утренних докладов мелких чиновников и доносчиков, с вороха документов, с глубоких раздумий в дальней комнате дворца. А потом уже велеть нести себя к воротам дворца. Не ждать под ними, как к этому он привык за многие десятилетия несения службы, а раздвинуть их створки силой власти, как огромный корабль рыбацкие лодки. И не важно, кто утонул и кого раздавило. Важно то, что корабль Никифора идет нужным галсом, и никто и ничто его не остановит.

Это он задумал несколько дней назад. Вот так – не явиться в привычное время на глаза василевса и всего двора, а на много позже, когда его сверх позднее появление обеспокоит многих… И многих озадачит. Вот только как непривычно провести все утро в безделье, тянуть время, как старуха нитку из комка шерсти, класть под худой зад руки, что сами по себе тянутся к книгам и документам, и не звать никого к себе.

А потом, в поздний шестой час[222], велеть слугам готовить ноши, но не те, роскошные, к которым он уже привык, а первые, приобретенные Никифором за малые деньги, когда он получил чин помощника эпарха столицы.

Усевшись на простые ноши и поднявшись на плечах крепких носильщиков, Никифор и стал вертеть головой. Уж очень не привычен был для него путь в столь позднее время. И людей совсем немного, а те, что спешат навстречу, не узнают и не кланяются ему. Да и сами носильщики что-то уж очень медленно несут его туда, где по замыслу парадинаста империи мудрого Никифора должно состояться нужное для него действие. Но не опоздать бы. Иначе пойдет что-то не так. Как жаль, что проклятые латиняне в своем желании унизить и разрушить Константинополь разграбили механические часы на соборе святой Софии. Те ежечасно открывали и закрывали дверцы, и для каждой из двадцати четырех дверей-часов бил свой колокольный звон. Как было удобно следить за временем и днем и ночью!

Теперь уже нет этих удивительных часов, нет и еще трех общественных орологиевкурантов. Время константинопольцы отсчитывают по солнцу и внутреннему чувству. Никифор же – по флорентийским часам, которые он недавно установил в своем дворце.

Только сейчас парадинаст часто крутит с беспокойством головой и никак не может понять – все ли идет по плану, или проклятые носильщики слишком медленно тащатся к дворцу василевса? Как бы не опоздать.

И тут на ум премудрого Никифора пришла мудрость давно почивших в веках гордых римлян: «Ducunt volentem fata, nolentem trahunt»[223].

От этой пришедшей мудрости парадинаст вскипел и… быстро остыл. Ведь это действие он задумал несколько дней назад.

Все должно произойти по задуманному.

* * *

После того, как носильщики сняли со своих могучих плеч ноши, Никифор еще немного подождал. Подождал до того времени, пока среди недорогих занавесей его особу заметил начальник стражи дворцовых ворот. Этот незначительный чин, обладающий огромным и сильным телом, охнув, поспешил к влиятельному вельможе и в низком поклоне поприветствовал парадинаста империи.

Никифор снисходительно выслушал нехитрые приветствия и, рассеяно взглянув на него, тихо спросил:

– Как здравие нашего мудрого василевса, Теодорикс?

Польщенный тем, что сам парадинаст обратился к нему по имени, начальник стражи дворцовых ворот громче, чем обычно воскликнул:

– Господь милостив к нашему автократору! Да продлятся его счастливые дни в мире и благоденствии!