Месть прошлого

Вдруг звери разом вскинулись, и зал загрохотал эхом исступлённого рычания. Загремели решётки, твари заметались в своих клетках. Агорий обернулся и увидел печального господина. Тот остановился в центре зала и смотрел на медленно поднимающегося зверя, самого большого в зверинце.

Тот неспешно выпростал на свободу хвост, отставил в стороны длинные и невероятно тонкие передние лапы, выпрямил поджарое тело и встал. Огромный, длинный, с кажущимся бесконечным хвостом, чьи пряди колебались, будто клочья тумана; с узкой мордой, из пасти которой торчали острые иглоподобные зубы; и с настолько большими треугольными ушами, что они свисали и закрывали крутой лоб. На Дешия с величественным спокойствием уставились глаза, в которых звёздчатыми прожилками расходились два цвета – красный и голубой. Зверь не зарычал. Серые губы пасти раздвинулись, ещё сильнее обнажая длинные зубы, и возникло пугающее ощущение, будто монстр улыбается.

– Моё самое прекрасное и самое неудачное творение, – с сожалением прошептал Деший.

Даже Агорий, относящийся к этим половинчатым тварям скорее с презрением, чем с ненавистью, был склонен согласиться с господином. При взгляде на это «творение» его посещало чувство, что перед ним высшее создание.

Агорий встретил господина более двух веков назад. Наёмник, убийца – вот что он представлял из себя в те годы. Но господин Деший объяснил ему, почему он, Агорий, стал таким и почему он достоин прощения и сожалений, но никак не жалости: мир сам создаёт своих монстров. Он создаёт их своей несправедливостью, безразличием и жестокостью. У него, Агория, не было иного выхода, чтобы выжить. Этот мир устроен так неправильно, что души, рождённые чистыми, вынуждены опускаться на дно, чтобы жить хоть как-то. Мир нуждается в изменении.

Агорий до сих пор помнил в мельчайших подробностях тот первый разговор с господином. На тот момент ему казалось, что он никогда не задумывался о своей судьбе и просто живёт как получится. Без раздумий и сожалений. Но нет, ему лишь казалось, что он не думал и не сожалел. Никогда до и никогда после ни одна из самых пронзительных храмовых проповедей не оказывала на него такого воздействия. И он стал одним из преданнейших последователей господина, вознамерившегося исправить несправедливое устройство мира, пусть ему и придётся ради этого взять на себя многие грехи.

«Возможно, глядя на то, как прекрасно изменился мир, боги будут милостивы ко мне и накажут меня не столь сурово, как следовало бы».

И Агорий был готов взять на себя часть этой ноши.

Он знал каждую из задумок господина, был посвящён в каждую из неудач и в эту, самую болезненную из многих, тоже.

Господин собрал вокруг себя тех, кто с пламенным рвением разделял его мысли, и среди них было много оборотней, из кого мир, как и из Агория, сделал «монстров». Не секрет, что оборотни чаще других страдают от «половинной» смерти, когда зверь, не выдерживая деяний своей разумной половины, уходит. Умирает. И образовывается пустота. Сосущая. Тоскливая. Медленно убивающая. Эта пустота калечит.

Господину было больно смотреть на эти мучения, тем более он понимал их. И он решил создать нового зверя. Более сильного, ловкого, разумного, чем все ныне живущие. К тому же после ритуала, в котором силы магов собирались и накапливались для будущего, решающего дела, оставалось много тел. Господин терзался виной за эти смерти, взваливая на свою душу ещё больший гнёт терзаний. И хоть Агорию не нравились сами звери, он принимал их существование как возможность избавления господина от мук совести.

Господин брал уже имеющееся физическое тело, изменял его и призывал тёмного духа. Агорий с удивлением узнал, что в мире духов, так же, как и в их мире, вся жизнь разделяется на созданий разумных и созданий, обладающих звериным сознанием. Господин призывал, приманивал звериных духов, связывал их с ещё не отлетевшей душой, и тёмный дух становился привязанным к телу, которым ранее владела душа. Конечно, требовалось время, чтобы строптивый дух смирился, принял свой новый облик. После этого покалеченные оборотни могли приходить к нему и просто сидеть рядом с клеткой, пока тварь не примет их.

Но в начале, ещё до встречи Агория с господином, было иначе. Господин на свою беду призывал разумных духов, посчитав, что душа и дух должны быть равны между собой.

Ни одна из созданных тварей не пришла к смирению. Хитрые и жестокие, они притворялись присмиревшими, позволяли проводить ритуал Единения, а потом рвали тела оборотней изнутри и бросались на беззащитных перед ними жителей города. Сильные и действительно могучие, с ними было сложно справиться, и если бы не господин Деший, то погибших от когтей монстров могло быть больше.

От тех первых тварей остался только один зверь. Господин Деший всё не оставлял надежду, что кто-то сможет укротить и этот дикий нрав, но полгода назад он всё же отступил и с сожалением велел прекратить кормить зверя. Уже полгода эта тварина не получала ни крошки, исхудала, стала больше похожа на замысловатый росчерк тумана, но умирать не собиралась.