Месть Розы. Романы

Зажав сверток в зубах, он принялся карабкаться по камням, похожий на огромного серого паука. Благодаря его советам остальным не составило труда последовать за ним самым простым путем. Эльрик поднимался последним. По приказу Гейнора матросы уже сталкивали корабль обратно в воду, когда с носовой палубы раздался тоскливый вой пробудившегося ящера. Чудовище лишь сейчас осознало, что навсегда расстается с предметом своего обожания.

Вскоре все они стояли у края утеса, пытаясь разглядеть то, что осталось внизу, но над водой уже сгустился черный туман, скрывая Вязкое Море из виду, и они могли лишь слышать, как скребется о берег прилив… но и этот звук делался все тише, словно океан отступал - или скалы возносились ввысь.

Эльрик повернулся. Они оказались над облаками, и дышалось здесь куда легче. Впереди на сколько хватал глаз расстилалась сверкающая каменная равнина - беспредельное мраморное плато, в котором тут и там светились огоньки, точно в камнях обитали создания столь плотные, что могли дышать мрамором, как люди - кислородом.

Эсберн Снар первым подал голос, неприязненно глядя по сторонам:

- Похоже на страну троллей. Неужели пришлось забраться в такую даль, чтобы вновь очутиться в Тролльхейме? Что за насмешка судьбы!

Гейнор перебил его:

- Если каждый из нас примется оплакивать свою судьбу, мы останемся тут навеки. Учитывая, что среди нас, по меньшей мере, двое бессмертных, это может оказаться довольно скучным. Так что прошу тебя, Эсберн Снар, не причитать и не стенать больше. Твои страдания здесь никого не волнуют.

Седой штурман нахмурился, удивленный столь суровой отповедью, которой прежде всех заслуживал сам Гейнор. Но принц не желал признавать за собою такой вины. В этой разношерстной компании он единственный отказывался относиться к другим с тем терпением и пониманием, которых так жаждал сам, - именно эти качества были воплощением Равновесия, которому он некогда служил и которое предал. Проклятый Принц, казалось, с каждым мигом все больше нервничал и точно страшился чего-то - возможно, он что-то таил от остальных? Знал об этих краях и их обитателях нечто такое, что внушало ему опасения?

Но теперь он смолк и не подавал голоса, пока мрамор под ногами не сменился землей и травой. Дорога пошла под уклон и привела путников в очаровательную долину. Здесь журчали ручьи, склоны густо поросли деревьями, но не было ни следа жилья. Воздух становился все холоднее, и наконец путешественникам пришлось натянуть на себя предусмотрительно захваченную с корабля теплую одежду.

Лишь Эсберн Снар упорно отказывался развернуть сверток и лишь крепче прижимал его к груди, словно опасаясь чего-то. Эльрик не мог без сочувствия взирать на этого человека, который только сегодня лишился последней надежды. Его пробрала невольная дрожь…

На ночлег они остановились в сосновой рощице. Вскоре там уже вовсю ревел костер, защищая людей от пронзительного холода; в прозрачном зимнем небе взошла большая серебристая луна, отбрасывая длинные тени - такие огромные и неподвижные, по контрасту с мечущимися тенями от костра…

Вскоре огонь стал столь жарким, что Эльрику, Черион и Уэлдрейку пришлось отодвинуться подальше, чтобы не обгореть во сне. И лишь Эсберн Снар с Гейнором Проклятым остались сидеть, озаренные отблесками пламени, два обреченных бессмертных создания, тщетно пытавшиеся согреться, изгнать озноб вечной ночи; два создания, что с радостью предпочли бы огни Преисподней своим нынешним страданиям; они тосковали по иному бытию, которое знавали прежде, где не было боли, где мужчинам и женщинам не приходило в голову продать душевный покой за пестрые и бесцельные радости потустороннего мира.

- Как прекрасно крылышко бабочки, - произнесла Черион неожиданно, словно отзываясь на мысли Эльрика. - Вся щедрость природы в прелести розы. Знаете эти строки, мастер Уэлдрейк?

Поэт был вынужден признать, что нет. Размер заинтересовал его. Едва ли он избрал бы подобный ритм для выражения своих чувств.

- Думаю, пора спать, - вымолвила она с сожалением.

- Сон - одна из моих любимых тем, - воодушевился Уэлдрейк. - У Дэниела есть прекрасный сонет. По крайней мере, с академической точки зрения. Вам он знаком?

О, сладкий Сон, сын Черной Ночи,
Брат Смерти, что рожден в безмолвной тьме,
Даруй покой ты и сомкни мне очи,
Тревоги пусть исчезнут в тишине…
И лишь наутро станет вновь несчастный
Скорбеть о юности, растраченной напрасно.

Он продолжал читать, не замечая ни холода, ни ветра, пока глубокий сон не сморил его, как и остальных…

На рассвете пошел снег. Единственным, кто обрадовался этому, был Эсберн Снар: он с наслаждением вдохнул морозный воздух, облизнул губы, пробуя снежинки на вкус, и с удвоенным усердием принялся разводить костер и готовить завтрак. Остальные ежились, проклиная судьбу, как вдруг раздался гневный голос Гейнора: