Месть Солнцу

– Во-первых, мы приняли Улей за высокоразвитую цивилизацию III уровня по классификации Козырева, способную использовать не только энергию, но и информационное содержание миллиардов галактик, только из-за того, что он смог бросить мостик из своего времени глубоко в прошлое, что нам недоступно. Но это обстоятельство одновременно несёт в себе сомнения, так ли он могуч, если в прошлом нашёл наше Солнце и качает из него энергию, как обыкновенная доярка – коровье молоко. Солнце – лишь одна из рядовых звёзд триллионов других светил Вселенной, его не хватит на питание системы, сформированной миллиардами галактик.

– Это твой личный вывод – о миллиардах галактик, из которых он состоит. Может быть, Улей и большой объект, но всего лишь размером с наш Млечный Путь.

– Всего лишь, – усмехнулся Терентий. – Смешно. Всё равно я вижу несоответствие масштабов величия с масштабами деятельности.

– Он может качать энергию и из других звёзд. Мы же не следим за их излучением и поведением.

– Тут ты права, стоило бы поднять записи наблюдений за звёздами галактики. Однако должен быть какой-то дополнительный стимул, заставивший Улей качать энергию из Солнца.

– Он есть.

– Да? Интересно.

– Энтропия, – наметила улыбку Флора. – Кроме энергии Улей выкачивает минус-энтропию, которая намного важнее энергии. Именно она позволяет квантовым облакам и осцилляциям вакуума поддерживать форму долго.

– Ничего не слышал о минус-энтропии. Существует только положительная энтропия как мера увеличения хаоса.

– Просто ваши учёные ещё не дошли до открытия Э-субстрата с минус-энтропией, играющей роль силы, которая сдерживает инфляционное расширение Вселенной.

– Ага. – Он не сразу осмыслил сказанное сотрудницей какой-то секретной службы из двадцать третьего столетия. – Что ж, допускаю. Очень интересно! Хотя всё равно дойка Ульем Солнца как-то уж слишком принижает уровень развития Разума столь далёкой эпохи.

– Есть ещё один аргумент.

– Ты меня прямо-таки балуешь информацией.

– Эмоции.

– Что? – удивился Терентий.

– В твои времена и до этого открытия не успели дойти? Дело в том, что эмоции как способ реагирования на вызовы природы представляют собой не только вершину развития человека, но и вершину нравственного прогресса любого вида Разума. Без них ни у кого не возник бы интерес к познанию мира. Разумные системы без эмоций смысла не имеют.

Флора замолчала.

Молчал и Терентий, хотя в голове у него метался целый вихрь вопросов, возражений, сомнений и подтверждений, нуждающихся в размышлениях.

– Ну ты выдала! – наконец пробормотал он.

– Моя реакция была почти такой же, когда я это узнала.

– Но тогда возникает тысяча нюансов…

– Не преувеличивай, меньше.

– Тогда ответь на один: если Улей – высокоинтеллектуальная система класса «рой», зачем ей использовать эмоции других существ? Ей больше нужен их интеллект.

– Он может даже не подозревать о влиянии чужих эмоций, но, подсоединяя к себе всё больше сознаний эмоциональных носителей, он вольно или невольно будет опираться и на их эмоции. Именно поэтому у нас имеется шанс достучаться до эмоциональной сферы Улья и добиться понимания.

Взгляд Терентия остановился. Он попытался разобраться в потоках мыслей собственного мозга.

– Созрел? – поинтересовалась Флора.

Он очнулся, смущённо глянув на женщину.

– Ты серьёзно – насчёт эмоций? Что они вершина развития?

Флора засмеялась.

– Не обижайся, но ты наивен, как Иванушка-дурачок из русских сказок. Об эмоциях – не моя идея, она выстрадана человеком к моему времени. Только и эмоциями надо уметь управлять, а главное – развивать в позитиве до божественного, так сказать, уровня.

– Я не обижаюсь.

– Оптимал, поехали.

Она зарастила шлем.

Терентий с запозданием сделал то же самое.

«Голем» повернулся вокруг оси, обозревая помещение под куполом лучами прожектора и двух локаторов – радиочастотного и гравитонного.

Дыра в полу, через которую катер вылетел под прозрачный пузырь, была закрыта мембраной – решёткой со сложным интерференционным рисунком паутинок. На прикосновение манипулятора решётка не отреагировала. Тогда Оптимал начал ощупывать края люка всеми видами излучений и обнаружил уплотнение, удерживающее крышку люка под углом в сто двадцать градусов. Свет прожектора и радиолуч на него не подействовали, зато стоило компьютеру «постучать» по утолщению краешка мембраны гравитационным «молотком», как узор «паутинок» изменился и чёрная пластина растаяла.

– Похоже, Улей сам приглашает нас к себе, – произнёс Терентий.

Катер прыгнул в открывшийся тоннель.

До финиша под куполом тот коридор, что привёл беглецов сюда, начинался из центра сферы и был прямым, как древко копья. Новый тоннель свернул на второй сотне метров и повёл катер куда-то сквозь коммуникации и слои светящихся структур по замысловатому маршруту. Через три минуты стремительного скольжения в кишковидной складчатой трубе «голем» выскочил в помещение, формой напоминающее желудок бегемота, и остановился.