Месть тьмы

Ополченцы стояли выпучив глаза и совершенно не представляли, надо ли отвечать на этот град вопросов или разумнее будет помолчать, предоставив «инструктору» самому проорать все ответы. Победил второй вариант. А внештатник тем временем распалился не на шутку.

– Умереть в бою любой дурак может! Но вы вот попробуйте и сами выжить, и врага заколбасить! Чё, слабо? По глазам вижу, что слабо. А вот фигу вам! Расслабиться я тут никому не позволю.

Он остановился перед шеренгой, широко расставив ноги и заложив руки за спину. В такой позе он чувствовал себя уже как минимум майором.

– Равняйсь! Смирно! – вновь начал он драть пасть, тщательно копируя интонации и манеру Сулинова. – Слушай мою команду, желторотики! Приказываю, добравшись до стены, стоять крепко и на провокации не поддаваться! Если понадобится вступить в бой, то никому не умирать, но перебить всех врагов, что на вас полезут! Приказ понятен?

Старавшиеся осмыслить услышанное рекруты медлили с ответом.

– Не слышу! – проревел Тимохин таким голосом, что и Анатолий Викторович не устыдился бы такой пародии.

– Так точно! – в один голос проорала толпа.

Саша довольно ухмыльнулся.

– Ну раз так, – уже спокойнее проговорил он, – то ноги в руки, и почапали на стену, службу служить. И веселее, веселее!

Откровенно говоря, несмотря на весь этот фарс, Александр сам был из тех, кто не любит ходить строем. Поэтому в конце своей последней фразы он уже шарил в рюкзаке, собираясь превратить марш до городской стены в шумный парад.

– Веселее, говорю вам! – прикрикнул он на неуверенно топтавшихся рекрутов, извлекая из рюкзака неведомо как оказавшийся там бумбокс. – Топаем с музыкой и песней!

Невзирая на свой жизненный аскетизм, на технике для прослушивания музыки Тимохин никогда не экономил, а потому извлечённая им портативная колонка была отличного качества, с очень громким динамиком.

– Лысый, держи, понесёшь впереди колонны. – Он передал прибор опешившему Долгорукову. – Смотри не урони, руки поотрываю.

После этого быстро извлёк недавно подаренный смартфон, включил блютуз и выбрал мелодию, которая, по его мнению, как нельзя более подходила для походного марша. Из колонки послышались удары барабанов, подстраиваясь под их ритм, бывший сержант, а теперь новоиспечённый церемониймейстер забрал у одного из ополченцев короткое копьё, и, махая им, как церемониальным посохом, замаршировал по дороге в сторону южной стены…

– Вэ нот гонна тэйк ит! – проорал он, вторя вокалисту «Твистед систер». – Но ви эйнт гонна тэйк ит! Вэ нот гонна тэйк ит энимо-о-о!

Вступившие на последней фразе электрогитары создали такой шумовой фон и задали такой ритм, что топтавшиеся до этого на месте ополченцы как завороженные единой массой ломанулись вслед за марширующими вдоль дороги внештатниками.

Необычней картину трудно представить: по улицам древнегреческого полиса, освещённые уличными жаровнями и факелами, под хит хард-рока восьмидесятых двадцатого века топает толпа древних греков, возглавляемая одетым в современную броню парнем, отмахивающим копьём ритм.

Его приятель, в такой же броне, топал за ним следом, держа над головой колонку, из которой и разносилась задающая бодрость маршу музыка. Как уже было сказано, динамики у бумбокса были очень громкие, а потому песню Ди Снайдера[23] было слышно на многие кварталы во все стороны.

И ничего удивительного, что остальные жители полиса, заслышав посреди ночи столь необычные звуки, в раздражении или недоумении выскакивали из домов. И конечно же охотно вливались в торжественное шествие народного ополчения. Поэтому уже к концу песни численность марширующих увеличилась впятеро.

А когда сингл заиграл по второму разу, толпа, продолжая увеличиваться, вошла в ритм и маршировала уже как заправские солдаты, дружно в ногу. Ну а на третьем повторе большинство рекрутов уже вовсю подпевало вокалисту:

– Вэ нот гонна тэйк ит!

Идущий впереди процессии Александр не переставал самозабвенно махать копьём, вращая им и жестикулируя, используя приёмы фланировки пикой. Долгоруков, следуя за ним, пританцовывал на ходу, жестами зазывая присоединиться к шествию тех жителей, что выглядывали из дверей своих домов, но не решались выйти.

Так, шумно и бодро, было преодолено почти всё расстояние, до южной стены шествию остался всего квартал.

– Ну что, Пенелопус? – прокричал Всеволод сквозь шум, создаваемый процессией. – Я думаю, волю вашей госпожи вы исполнили в лучшем виде. Все собранные рекруты доставлены в нужное место в рекордные сроки. И даже сверх того, – добавил он, оглядываясь на текущую за ними живую реку горожан.

Не нашедший что ответить распорядитель только вытер умилённую слезу и жестами показал, что будет благодарен посланцам богов по гроб жизни.

Весело кивнув ему, блондин, ускорив шаг, поравнялся с напарником:

– Думаю, этот ночной марш-бросок затмит у местных даже салют, данный тобой над храмом Зевса!

Александр самодовольно улыбнулся и, подмигнув, прокричал в ответ:

– Да весь наш визит сюда войдёт у них в основу новых мифов. Это как минимум.