Месть в конверте

На улице подморозило, и веселенькие еще несколько часов назад первые весенние лужицы превратились в сплошную ледяную корку. Лена, на своих высоченных, не очень соответствующих времени года каблуках, хоть и крепко держала Георгия под руку, поминутно скользила. В какой-то момент ее занесло настолько сильно, что падение казалось неминуемым, если бы не ловко извернувшийся Георгий, буквально заключивший свою ткнувшуюся ему носом и губами в щеку спутницу в объятия. На мгновение оба замерли и, едва обретя равновесие, расхохотались, почувствовав, что эта случайная неловкость, несомненно, их как-то вдруг сблизила.

Да здравствуют нерадивые московские дворники! Если бы не они, скромный лейтенант не удостоился бы поцелуя такой красивой женщины!

— А у вас в Комитете все кавалеры ухаживают так же стремительно-настойчиво?

Такси, как ни странно, удалось поймать почти сразу же. Лена жила на Чехова, Георгий ютился в коммунальной времянке в районе Маяковки, куда Комитет на первых порах расселял своих начинающих сотрудников. По-соседству, можно сказать.

— Может быть, зайдем куда-нибудь перекусить? В Дом актера, например? — Георгий не был фанатом ресторанов, да и зарплата, вполне, впрочем, приличная для начинающего советского чиновника, не предполагала пока что особых излишеств, но изредка он баловал себя, предпочитая заведения творческих союзов.

— Да туда ведь не пробиться сейчас.

— Это вас пусть не волнует.

Ужинать так поздно Лена категорически отказалась, ну разве что немного шампанского… Разумеется, уже на втором бокале был предложен и принят «брудершафт» и, разумеется, оба, символически коснувшись друг друга губами, уже прекрасно понимали, что эта случайная встреча, несомненно, будет иметь продолжение.

И оно последовало буквально через два-три дня. Лена, нисколько не жеманясь и не кокетничая, сразу же согласилась увидеться вечером, предупредив, правда, что в шесть тридцать она обещала быть на открытии выставки какого-то ее знакомого художника, что это займет примерно час-полтора, а вот потом… Впрочем, возможно, Георгий захочет пойти вместе с ней… Георгий, естественно, захотел.

По адресу, который они нашли далеко не сразу, предварительно прилично поплутав по размахам Юго-Запада, почему-то обнаружилось… профтехучилище. Разумеется, вопросы: как? что? почему? — возникали сами собой, но Георгий предпочел не выказывать своего недоумения, а молча следовал за Леной, уверенно поднимавшейся по лестнице. И действительно, на втором этаже обнаружилось довольно большое помещение — что-то вроде актового зала, — стены которого были увешаны, достаточно, впрочем, редко, с большими промежутками и просветами, разнокалиберными картинами. По залу хаотично перемещались несколько десятков человек, представлявших собой невероятно разношерстную толпу: вечерние туалеты, дополненные блестящими камешками, пара-тройка «джентльменов» чуть ли не в смокингах, прекрасные шубы, дубленки, а рядом с ними потертые кожанки и висящие ниже колен свитера, какие-то занюханные тужурки, изящные австрийские сапожки, соседствующие с якутскими унтами и даже с «радёмыми» валенками. Но апофеозом этого «костюмированного бала» являлся человек в майке, в заляпанных краской джинсах и в сандалиях на босу ногу. Излишне говорить, что это и был главный герой сегодняшнего вечера, художник-бенефициант.

— Леночка, ты все-таки пришла, умница, спасибо тебе!

— О чем ты говоришь, Сережа! Это же для всех нас такое событие!

— Да-да-да! Конечно! Все-таки мы прорвались! Етти-иху-мать! Мы прорвались! И пусть теперь попробуют…

— Сережа, это мой друг, Георгий Жаворонков.

— Ага. Пишет? Рисует? Нет? Ну и ладно. Это все фигня! Парень, чувствуй себя как дома.

Атмосферу между тем назвать домашней было весьма затруднительно, скорее это напоминало какую-то пародию на светский прием с примесью подъездной попойки. Дамы разгуливали с бокалами шампанского, показательно разливалось импортное сухое вино, но при желании в уголочке можно было щедро «отовариться» ненаглядной отечественной «беленькой», чем многие из гостей «свойской» категории не гнушались пользоваться. С каждой минутой становилось все шумнее и безалабернее. Кто-то что-то говорил, провозглашались тосты и здравицы, обнимались, целовались, лупили друг друга по плечам…

«Интересно, до мордобоя дело дойдет или нет?» — Георгий с бокалом сухого вина методично передвигался от картины к картине и так же методично фиксировал в себе нарастающее с каждой минутой раздражение.

— Нет, вы скажите, ну разве это не грандиозно? — Какой-то лысый плюгавчик с всклокоченной седой бороденкой так вцепился в локоть Георгия, что тому с трудом удалось не выплеснуть содержимое бокала в наплывшее откуда-то слева роскошное декольте. — Извините, я, кажется, вас немного побеспокоил. Но тут такая давка. Что поделаешь, событие! Событие, которого давно ждали и уже почти перестали надеяться. Ох, Серега, Серега, Сережка! Великан! Колосс! Гигант!