Месть Владигора

Грунлаф едва удержался от вспышки гнева, непозволительной в разговоре с самым сильным союзником, и отвечал спокойно:

— Эта шельма могла быть и в твоем войске, благороднейший Гилун.

В разговор вмешался молодой, румянолицый Пересей Коробчакский, сказал примирительным тоном:

— Князья, не к лицу да и не ко времени вам ссориться. Владигора могли предупредить о нашем походе и пограничные дозорные. Не стоило нам останавливаться в каждой деревушке для ночлега, только время потеряли, а врагам дали возможность подготовиться к обороне.

Не желая оставаться от разговора в стороне, подал голос Старко, вождь плусков:

— Ни к чему нам синегорские деревни. Запасов пищи у нас в достатке, пленники только связали бы нам руки. Да и не собираемся же мы целый год торчать под Ладором? Возьмем его с ходу или победим дружину Владигора в поле. Только бы выманить его за пределы города. Главное, что этот проводник-синегорец ведет нас короткими путями и не встречается никаких засад. И то неплохо!

И все князья согласились, что им повезло с проводником, и нужно бы на самом деле хорошенько наградить Кутепу (так звали проводника), когда они выйдут к Ладору.

Наконец настал тот день, когда вдалеке открылся вид на город. Опоясанный с одной стороны изгибом реки, замерзшей сейчас, с другой — близко подходившей к сосновому лесу, Ладор выглядел уснувшим. Только тонкие струйки дыма, убегавшие от домашних очагов в тех избах, что топились по-черному, или из труб, уходили вверх, в голубизну неба, где перемешивались между собой и висели над городом розоватым шатром.

— Да, крепкий город! — то ли с досадой, то ли с завистью произнес Грунлаф, соскакивая с коня. — Но благо то, что река замерзла, можно и с этой стороны приступ начать.

— А оттуда удобней, удобней будет, княже! — подскочил к нему Кутепа. — Вон рощица сосновая! Лестницы вначале изготовить надобно.

Гилун метнул на Кутепу дикий взгляд:

— Не твоего ума дело, смерд, где князьям приступ начинать! Без тебя знаем! Грунлаф, — повернулся он уже к князю игов, — хочешь, я расплачусь с этим поганцем за услугу, и чтоб больше я его близ нашего войска не видел!

Грунлаф, отведя Гилуна в сторонку, негромко сказал ему:

— Князь, не спеши гнать этого человека. Да, мы наградим его, как я и обещал, но не делай из него врага. Вчера он переметнулся к нам от синегорцев, а завтра, обидевшись, уйдет к ним и все расскажет Владигору о наших силах. К тому же…

Но Грунлаф не стал говорить о том, что так и просилось сорваться у него с языка. Он давно уже приглядывался к недомерку Кутепе и видел, что человек этот не так прост, как кажется. Под его глуповатой внешностью, чуял Грунлаф, скрывалось нечто сильное, неодолимое, как будто в шкуру теленка был зашит живой волк, который, хоть и не имея возможности вырваться наружу, то и дело скребся когтями, силился выбраться, и на телячьей шкуре то здесь, то там возникали бугры, создаваемые то мордой, то лапами, давившими на шкуру изнутри. Грунлафу было и стыдно, и почему-то приятно находиться рядом с Кутепой. Стыдно потому, что, приближая к себе простолюдина, он оскорблял свое княжеское достоинство, а странную приятность испытывал от близости к Кутепе из-за того, что ощущал какое-то сходство между собой и Кутепой то ли в характерах, то ли в образе мыслей, то ли в избранном пути, по которому они шли в жизни.

— Да, Кутепа правильно говорит: приступ лучше начинать со стороны рощи. Там и жилища легко сделать, а то как же без них? Околеем дня за три, — тоном, не терпящим возвражений, сказал Грунлаф, не обращая внимания на то, как вспыхнули недовольством лица его союзников.

Огромное войско двинулось туда, где стояли покрытые снегом деревья большой сосновой рощи. Первым делом, по приказу Грунлафа, все сани обоза поставили, сцепив между собой, кругом. Князья предполагали возможность внезапного нападения дружины Владигора, поэтому за санями можно было принять первую атаку, отстреляться из луков и самострелов. Защитой от вражеской конницы служили и рогатки [4], которых еще в пути заготовлено было немало.

Едва подготовили место для отражения возможного нападения, сразу же принялись рубить сосны и рыть землянки. Князьям и видным дружинникам ратники в три дня построили хоть и небольшие, но теплые избушки, так что можно было не бояться мороза и ждать, когда Владигор осмелится выступить из Ладора для боя в открытом поле, или приступить к штурму, сделав перед этим длинные лестницы и большие деревянные щиты. Под их прикрытием борейцы и пошли бы на приступ.

В распоряжении войска Грунлафа и его союзников уже имелось все необходимое, чтобы начать штурм деревянной, но довольно высокой стены, имевшей поверху крепкое забороло, за которым, как ни приглядывались борейцы, не замечалось никаких признаков подготовки к отражению приступа. Казалось, ладорцы и не собирались отражать его или просто не рассчитывали на то, что враги, подошедшие к городу вплотную, осмелятся брать его штурмом.