Читаем Места полностью

Попытки нахождений абсолютных значений для полнейшей всеобщности всегда интересны и не могут быть отвергнуты по определению.

Если принять запах нормального человека за 1, то запах немытого человека будет 0,8, запах ассенизатора 0,5, запах разных парфюмов 1,1, запах говна, миазмов и прочих отходов жизнедеятельности 0,1. Запах смерти и ужаса –0,89. Запах провалов метафизических от +4 до –8. Запах благодати неопределяем.

<p>Иглоукалывание</p><p>1997</p>Предуведомление

Описываемые здесь процедуры вполне напоминают сеансы медитативной и симпатической магии. Хотим обратить внимание на глобализацию опыта. Это опасно, безумно, но и маняще, захватывающе — в общем-то как и с любыми тотальными и универсальными утопиями и амбициями.

* * *

Человек воспитывается и проводится через ряд экспериментов и процедур так, что в результате он оказывается проекцией и даже реальной презентацией, и больше — воплощением планеты с ее членениями на страны, нации и государства, вплоть до таких мелких деталей, как отдельные дома. Так что внедрение простой иглы в точку за ухом может привести к погибели Франции, скажем, а то и целого Уральского региона и т. п. Продолжение проекта может привести к воспитанию человека, равномощного Вселенной и способности через него внедряться в нее и управлять ею

* * *

Те же самые эксперименты, или схожие, помогут образовать человеческий организм, синхронный, равномощный и регулятивный относительно всего времени, так что введение иглы под ногти может, например, уничтожить существование 17 и 18 египетских династий, либо татар с их игом, либо введение иглы в паховую точку отменит будущий небывалый расцвет Ганы и Гвинеи и утвердит на их месте, скажем, Перу

* * *

Либо, манипулируя тем же самым, или модифицированным организмом, введя иглу в средний сустав большого пальца ноги, можно отменить закон отрицания, либо легким укалыванием в мочку уха можно одновременно отменить закон сохранения энергии и массы, а также заповедь «не сотвори себе кумира»; а иглой, введенной в надбровье, напротив, утвердить правило изометрической полноты всякого существования

<p>Различное письмо</p><p>1997</p>Предуведомление

Я говорю, вы говорите, они говорят. Все, сказанное одним человеком, в конце концов, может быть понято любым другим.

* * *                Я пишу по-азербайджански:                Война (пишу я по-азербайджански)                Есть (я пишу опять по-азербайджански)                Кофеварка (и это пишу по-французски)                На столе (это я пишу по-армянски)                Аллаха (это я опять пишу по-азербайджански)* * *                Береза (пишу я по-русски)                Осина (пишу я по-русски)                Ель (пишу я на санскрите)                Ставлю тире                И пишу сразу на всех языках: Выстрел                Хаос (пишу по-древнегречески)* * *                Любовь (пишу я по-французски)                Обладает (пишу я опять по-французски)                Свойствами (пишу я на латыни)                И завершаю почему-то по-русски: Блядства* * *                Кузнечики (пишу я на суахили)                Позвякивающие в ночи (пишу я на среднесирийском)                Жалуются (просто пишу)                На бесконечность (написал на каком-то, а потом                                                                  обнаружил, что это на                древнекитайском, но потом передумал и решил, что                                                                  написано на японском)* * *                Пишу по-русски: Сволочи!                Пишу снова по-русски: Гады!                Пишу по-английски: И что?                И опять пишу: Дорогие мои, неужели непонятно?!* * *                Не треба (начинаю я стихотворение на украинском)                Батьку (продолжаю я по-украински)                Саблей (на общекавказском)                Рубати (на древнеславянском завершаю почему-то все это)* * *                Снежинки (пишу я, изображая по-русски и одновременно                                                                  по-японски)                Летающие в осеннем воздухе (это уже чисто по-японски)                Напоминают (это по-простому)                Мне (пишу на неком что ли личностном)                Меня (пишу и произношу в абсолютном молчании)* * *
Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги