Место боя

— Что ж, — после короткого раздумья произнес Эмиссар, — я полагаю, что с этим должен разобраться Имперский Научный Совет. Через семь дней я отбуду с Тагар Дусит и тогда заберу с собой этого человек, командор. А сейчас я хочу посмотреть результаты генетических анализов, рапорты нового еашш-руала и архивы крепости за последние три года. Я думаю, они подтвердят, что инцидент с Кунна'а Хенса — это не более чем преступная неосторожность бывшего еашш-руала. К счастью для себя, он принял почетную смерть на поле битвы и избавил себя от позора Имперского суда. Вы согласны со мною?

— Абсолютно, Эмиссар, — ничего другого не оставалось Марраша'атах, кроме как согласиться. То, что Эмиссар собирается изучить все, что произошло на Тагар Дусит, ему даже очень не понравилось, но, с другой стороны, сейчас выбирать не приходилось.

— Вот и прекрасно, — отвернувшись, Вентдарр медленно поплыл прочь от камеры, вслед за ним последовал Марраша'атах; статис-поле в полном безмолвии приняло прежний вид. — Я немедленно составлю свой отчет и направлю его Руалу, если вы не возражаете, командор?

— Несомненно, Эмиссар, — ответил Марраша'атах. — Все как вы скажете!

И Эмиссар, летящий немного впереди, не мог видеть, как озабоченное выражение исчезло с лица командора Тагар Дусит, а на его место пришла суровая решительность. Начальник тайной разведки Империи оглянулся на тающую во тьме статис-камеры и невесело усмехнулся.

«Кажется, человек, вскоре тебе придется послужить Империи — хочешь ты того или нет!».

Боевая база «Гетман Хмельницкий», возвращавшаяся к границе после сражения у системы Скай-орб, сектор Дакота, 2384.18.4, 7:12, посадочный ангар.

Скинув шлем с головы, Жанна со стоном потерла ноющие виски. Пара техников в сторонке, делая вид, что не замечают смертельно измученной девушки, тихо разговаривали, обсуждая иссекшие борта ее «Ворона» длинные полосы. Еще двенадцать потрепанных истребителей плавно опускались на поверхность ангара: тактическая группа «Красный орел» вернулась после изнуряющей пятичасовой схватки с двукратно превосходящими силами Империи. И пусть потери были небольшими: четыре пилота (к тому же не с «Гетмана Хмельницкий»), радости по поводу победы Жанна не испытывала.

— Анджел, — длинная тень упала на нее. Еще не видя говорившего, девушка по характерному произношению узнала серигуанина.

— Что тебе, Паладин? — хмуро и безразлично произнесла она, подавляя желание заехать кулаком по броне «Ворона» — ничего, кроме разбитых в кровь пальцев, это не принесет. Серигуанин, стоящий за ее спиной, никак не отреагировал на грубое обращение. Когда он, наконец, заговорил, Анджел показалось, что в его голосе прозвучала не обида или злость, а сочувствие:

— Командор хочет видеть тебя в своем офисе, как только ты приведешь себя в порядок.

— Зачем? — стоя к Паладину спиной, Жанна смотрела через весь ангар на Бабая, который весело переругивался с техниками. Рядом с ним Маньяк что-то возбужденно рассказывал сержанту, размахивая руками. Почему-то это повседневная картина, вместо того, чтобы успокоить, только еще сильнее разозлила девушку.

— Мне он не сказал, — Жанна, все ж повернувшаяся к серигуанину, встретила спокойным взглядом его серых глаз. Игра в молчаливые гляделки продолжалась секунд десять: девушка сдалась первой.

— Можешь сказать, что я приду, — буркнула она и сама поразилась блеклому и невыразительному звучанию собственных слов: скорее, они подошли бы старой карге, нежели ей. Скрипнув зубами, Жанна отшвырнула в сторону полетный шлем и направилась к выходу из ангара, намеренно игнорируя серигуанина.

Бабай, наблюдавший диалог девушки с Паладином, попрощался с техниками, и приблизился к серигуанину:

— Опять она не в духе?

— Ей тяжело, — ответил Паладин, разглядывая носки своих ботинок. — Мы все в последнее время немного нервничаем.

— Но мы не бросаемся на людей при первой возможности, — конечно, Маньяк не упустил случая кинуть камень в огород Анджел. Паладин подумал при этом о том, как эти двое вообще уживались на сравнительно небольшой базе: Жанна, с ее сильным и порывистым характером, и Маньяк, вечно несогласный с любым, кто пробовал посягнуть на его авторитет (или, когда ему казалось, что на него посягают).

— Адам, успокойся! — недовольно нахмурившись, Шонт подобрал лежащий у его ног шлем Анджел. — Паладин, ты лучше скажи — зачем Крепыш вызывает ее?

— Не знаю, — повторил Паладин. — Полагаю, командор хочет сделать ее маленькое внушение по поводу поведения.

— И, наверно, отстранит от полетов, — вставил Маньяк, обиженный, что никто не разделяет его точку зрения.

— Адам, сказано же — умолкни! — огрызнулся Шонт. — А вообще, шел бы ты в раздевалку, все равно тебе тут нечего делать, кроме как языком молоть.